— Я не хочу умирать. — Но он не мог изгнать образ солнца из своего сознания. Он потянулся к телефону.
— Нельсон.
— Вики, я... — Что, в самом деле, с ним происходит? У него галлюцинации? Или он попросту спятил?
— Генри? У тебя все в порядке?
«Мне необходимо поговорить с тобой». Он хотел сказать это, но внезапно утратил способность произносить слова.
Очевидно, она все же кое-что расслышала.
— Я сейчас буду у тебя. — Тон Вики не оставлял возможности для возражений. — Ты дома?
— Да.
— Там и оставайся. Я поймаю такси. И успокойся: что бы ни произошло, мы с этим справимся.
Уверенность подруги частично сняла напряженность с его рук, костяшки пальцев которых побелели от усилия, с каким он сжимал телефонную трубку, и его рот искривился в некой пародии на улыбку.
— Не спеши, — сказал вампир, изо всех сил пытаясь взять себя в руки, — у нас есть время до рассвета.
* * *
Хотя вина была частью причины, по которой доктор Ракс, после того как Рэйчел Шейн ушла домой, оставался в своем кабинете, разгребая завалы ненавистной канцелярской работы — он позволил груде бумаг, скопившейся у него на столе, достичь гигантских размеров, — у него было ощущение чего-то незаконченного, что удерживало его в кабинете, словно он ждал некоего события, которое неизбежно должно было произойти. Ракс небрежно вывел свои инициалы на последней странице бюджетного отчета, с шумом захлопнул папку и пополнил ею стопку исходящих документов. Затем, вздохнув, он начал бессознательно чертить что-то на листке настольного календаря. Если бы только не было так чертовски трудно сосредоточиться...
Внезапно доктор Ракс нахмурился, заметив, что его каракули были не столь уж бессмысленны. Под днем недели и датой — понедельник, 19 октября — он набросал какое-то странное создание с туловищем антилопы и головой птицы, увенчанной тремя змеями и с тремя рядами крыльев. И тут его осенило. Это было изображение создания, наблюдавшего за его снами.
— Теперь, когда я вспомнил об этом, — Ракс отодвинул стул, чтобы можно было подойти к книжной полке позади стола, — оно выглядит весьма знакомым. Да... вот и оно... — Его набросок почти в точности соответствовал книжной иллюстрации. — Поразительно, что таит в себе подсознание. — Не обращая внимания на возрастающее ощущение леденящего ужаса, он пролистал страницы текста.
«Ахех, второстепенный бог додинастического Верхнего Египта, постепенно превратившийся в одно из воплощений бога Сета, олицетворяющего злое начало...»
Книга выскользнула из внезапно ослабевших рук доктора и ударилась об пол. Глаза Ахеха на выполненном черным фломастером наброске на мгновение вспыхнули красным пламенем.
С сердцем, словно колотящимся в горле, доктор Ракс нагнулся и осторожно поднял книгу. Она закрылась при падении, но у него не возникло желания открыть ее снова.
«Илайджа, подойди. Пришло время».
— Время для чего? — отозвался он прежде, чем осознал, что голос, которому он ответил, прозвучал у него в голове.
Он осторожно положил книгу на стол, затем потер себе, виски дрожащими пальцами.
— Итак, сначала у меня были видения. Теперь слуховые галлюцинации. Думаю, пришло время отправиться домой, выпить большой стакан виски и как следует выспаться.
Когда доктор Ракс встал, его поразила слабость в ногах. Он ухватился за спинку стула, пока не удостоверился, что может идти, не теряя устойчивости в коленях, а затем медленно пересек кабинет. Подойдя к двери, схватил пиджак и выключил свет, пытаясь не думать о паре глаз, полыхавших красным пламенем позади него в темноте, когда он пересекал приемную.
— Это просто смешно. — Он расправил плечи и глубоко вздохнул, направляясь по коридору к лифтам. — Я ученый, а не суеверный старый болван, испугавшийся темноты. Я просто перетрудился.
Сумеречная тишина в холле успокоила расстроенные нервы, и к тому времени, когда доктор добрался до лабораторного зала, сердцебиение и дыхание почти пришли в норму.
«Илайджа. Войди».
Он обернулся и натолкнулся на дверь, не способный остановиться. Доктор Ракс почувствовал, как его рука нащупала в кармане ключи, увидел, как ключ повернулся в замке, ощутил легкое движение в воздухе, когда отворилась дверь, и почуял запах кедра, наполнявший комнату с тех пор, как они раскрыли гроб, — запах, вселяющий страх. Ноги сами понесли его вперед.
Пластиковое покрытие было отброшено в сторону.
Сам гроб оказался пустым, за исключением груды полотняных бинтов, уже начинающих разлагаться.
Физически непреодолимое влечение исчезло, и он осел напротив деревянного гроба. Какой-то человек, согбенный от старости, с глубоко запавшими глазами над острыми, как лезвия, скулами, с плотью, туго облегающей кости, вышел из тени. Откуда-то доктор Ракс знал, что все закончится именно так, и это знание едва удерживало его ужас на грани полного безумия. С того мгновения, как он впервые увидел картуш Тота на саркофаге, он чувствовал, что этот момент неотвратимо приближается.
— Уни... чтожь это. — Голос потрескивал, словно два куска старого дерева терлись друг о друга.
Ракс взглянул вниз, на полотняные бинты, а затем вверх — на человека, который совсем недавно был спеленат ими, столь недавно, что еще были заметны их отпечатки у него на теле.
— Сделать что?
— Не должно оста... влять никаких сви... детельств.
— Свидетельств? О чем?
— Обо мне.
— Но вы сами являетесь свидетельством о себе.
— Уни... чтожь их.
— Нет. — Доктор Ракс покачал головой. — Вы, быть может...
И вдруг до него дошло, прорвалось наконец сквозь кокон судьбы, или неотвратимости, или чего-то иного, изолировавшего его от того, что происходило в действительности. Этот человек, это создание было погребено во времена Восемнадцатой династии, свыше трех тысяч лет тому назад. Он упал бы, если бы не вцепился в гроб судорожно сжатыми пальцами.
— Но как?..
Нечто, быть может, напоминающее улыбку, пробежало по древним губам.
— Магия.
— Не существует ничего подобного... — За исключением того, что, видимо, она существовала, и потому протест замер на губах доктора.
Улыбка трансформировалась в неприятную гримасу.
— Уни... чтожь их.
Еще открывая дверь в лабораторный зал, доктор Ракс обнаружил, что начинает обретать власть над своим телом и помыслами. А в этот момент он полностью осознал это. Туман рассеялся.
Он наблюдал, как сам свертывает полотняные бинты и относит их в раковину.
— Это... тоже.
Безуспешно пытаясь остановиться, Ракс поднял с рабочего стола полоску с иероглифами и присоединил ее к остальному вороху. Когда он направился в темную комнату, он уже знал, что это создание пользуется его разумом — во времена Восемнадцатой династии решением стал бы огонь, а не химические реактивы. Концентрированная азотная кислота быстро растворила разлагающуюся ткань, и, хотя руки доктора дрожали, он не смог предотвратить ее уничтожение. Сердце его болело при виде разрушения памятника материальной культуры, и гнев придал ему силы.
