Баронесса понимала, что вид у нее чудовищный и что она не идет, а ковыляет. Это, несомненно, привлекало к ней внимание всех, мимо кого они проходили. Такое же внимание вызывали и три подростка, помогавшие Олимпии, потому что они явно не принадлежали к тому сорту людей, с которыми благородная дама могла бы позволить себе иметь какие-нибудь дела. Наверняка пойдут слухи, но ей сейчас было не до этого.
«К тому же, – думала Олимпия, пока мальчики заводили ее в дом, – я ведь из Уорлоков, а разговоры о нашей семье никогда не утихали».
– Олимпия! – воскликнула Энид, бросившись к ней со всех ног.
Олимпия поморщилась и проворчала:
– Не смей называть меня так. – Секунду спустя, когда Пол и Энид уже стояли рядом, Олимпия поняла: еще немного – и она рухнет на пол. – Котенок… – произнесла она, а потом тьма навалилась на нее.
* * *
Олимпия слышала, как рядом шептались люди, однако ей совсем не хотелось открывать глаза, чтобы посмотреть, кто они такие. Голова болела нещадно, и казалось, что если она откроет глаза, то от этого только станет еще хуже. К своему стыду, Олимпия вдруг поняла, что лежит в своей постели. И кто-то снял с нее платье и переодел в ночную рубашку. Потом она постепенно стала вспоминать, что с ней произошло.
Поборов страх, Олимпия осторожно приоткрыла глаза и сразу успокоилась, обнаружив, что находится в собственной спальне, а Энид и племянники стоят у ее постели.
– Что с котенком? – спросила она, когда Артемас поднес ей немного сидра.
– С ним все в порядке, – откликнулась Энид и посадила котенка на кровать. – Я его искупала.
Олимпия внимательно оглядела крохотное создание. Котенок оказался светло-рыженьким, с темно-золотистыми глазами. Шерстка его распушилась после купания, и он слегка дрожал. Ей стало интересно, каким образом кому-то стало известно, что животные ее слабость.
Тут котенок заковылял к ней, затем свернулся в комочек у плеча и тихо замурлыкал. Энид же со вздохом проговорила:
– Этого, я полагаю, мы тоже устроим у себя. А теперь расскажите, что случилось, миледи.
– А мальчики разве не рассказали?
– Рассказали. Только я хочу услышать все с самого начала.
Погладив котенка и обрадовавшись, что он наконец-то перестал дрожать, Олимпия рассказала о произошедшем. Трудно было сдержать страх, когда она вновь испытала то ужасное чувство полной беззащитности. Кто-то хотел изувечить ее, а может, и убить. Вспомнив, что говорили напавшие на нее мужчины про даму, отдававшую им приказы, она вполне могла предположить, кто была та особа. Скорее всего речь шла о матери Брента. Но почему эта женщина пошла на такой риск?
– Надо сообщить Бренту, – заявил Стивен.
– О, лучше не надо. У него ведь сегодня встреча с Эндрю, – сказала Олимпия. – Они будут решать, как забрать сестру графа у этой презренной женщины.
– Он должен знать, что на тебя напали. Нам ведь известно, чьих это рук дело. Дэвид слышал, как они говорили между собой. Приказ им отдала некая леди. С этой женщиной нужно что-то делать.
– Я понимаю. Просто пока не представляю, как поступить.
– Но ведь он граф. Не важно, каких мерзавцев эта женщина сумела привлечь на свою сторону. Настоящий суд и настоящие судьи быстро поставят ее на место, и граф незамедлительно получит власть, которой она его лишила.
«В этом есть большая доля истины, – подумала Олимпия. – Однако… Ведь если они обратятся в суд, то огласки не избежать».
– Это будет ужасный скандал… – пробормотала она.
– Не больше того, который случится, когда ее повесят за твое убийство.
– Ну, пожалуй. Я пока немного отдохну. Думаю, что он скоро вернется. И тогда я все ему расскажу.
С завидной решительностью Энид выпроводила из спальни озабоченных племянников баронессы, а потом заставила ее выпить настойку, которая должна была облегчить боль. Когда же она попыталась забрать котенка с собой, тот грозно зашипел на нее.
– Мерзкое создание, – пробормотала Энид, но в голосе ее не было злости. – Лапы у него не пострадали от веревки, когда он пытался освободиться, хотя следы остались. Но он не стоил твоей жизни, которой ты наверняка лишилась бы, если бы мальчики не шли за тобой по пятам.
– А почему они шли?
– Потому что я их послала. А теперь спи.
– Ты просто тиран какой-то! – пробурчала Олимпия и почти тотчас же погрузилась в сон.
* * *
Брент молча разглядывал сидевшего за письменным столом молодого человека. Внешность Эндрю Вон имел типичную для большинства представителей клана Уорлок-Вонов, которые сочетали красоту, раздражавшую до безумия, с некоторой загадочностью. Женщин тянуло к ним как мотыльков на пламя. Эндрю был высок и строен, однако Брент подозревал, что в этом изящном теле таилась опасная сила, которая могла бы сразить многих. В его голубых глазах был заметен отчетливый зеленый оттенок. Брента так и подмывало спросить молодого человека, не повлияло ли наличие особого дара на его выбор профессии.
– Вся изложенная информация дает исчерпывающее представление об облике леди Маллам. Но если она действительно приобрела ту власть, о которой вы, граф, говорили, то в этом случае ее репутация пострадает минимально.
– Всего лишь минимально?
– Она является одной из законодательниц жизни высшего общества. Женщины либо боятся ее, либо боготворят. А вот вас считают самым презренным созданием – неблагодарным сыном, который погряз в грехах и разбил сердце своей бедной матери.
Брент решил, что Воны зачастую проявляли такое же неуместное легкомыслие в речах, как и их родственнички Уорлоки.
– Сэр, то, что вы говорите, означает только одно: я должен захватить мать на месте преступления с окровавленными руками.
– Возможно, и нет. Но того, о чем вы упомянули, для ее ареста совершенно недостаточно. Дело осложняется еще и тем, что большинство ваших свидетелей не принадлежат к правящему классу. Единственный в этом роде – Генри Уандерстоун, но ему всего пять лет. Это не тот свидетель, который сможет выступить против женщины с таким положением, как у вашей матери.
– То есть мне нужно расстаться с намерением вырвать сестру из-под ее опеки?
– Из-за вашей репутации вам придется в течение нескольких лет вести себя как монах, чтобы добиться этого. Или ваша мать вдруг потеряет терпение и лишит вас своей благосклонности. Я должен заполучить свидетелей, внушающих доверие. Впрочем, «должен заполучить» – не те слова. Вам легче будет добиться желаемого, если у нас появятся свидетели, внушающие безусловное доверие.
– Звучит не очень обнадеживающе.
– Совершенно верно. Однако займитесь сбором соответствующих сведений, а я воспользуюсь ими для того, чтобы заставить тех, кто позволил ей взять на себя попечение о вашей сестре, изменить отношение к вашей матери. Не важно, каким образом ей удалось так укрепить свое положение в обществе, ведь вы по-прежнему граф, и это не сбросишь со счетов.
