— Честно сказать, не имею на сей счет ни малейшего представления. — Он повернулся, чтобы посмотреть на собеседника. — Вы разве не должны вернуться на службу?
— Отпуск в связи с чрезвычайными обстоятельствами, — коротко ответил Селуччи, не открывая глаз. — А вы не собираетесь выйти, ну, не знаю, поохотиться в темноте, что ли, или заняться чем-то другим подобным?
— Вы, как я понимаю, не собираетесь заниматься сейчас расследованием?
— Расследованием чего? Вряд ли есть смысл организовывать засаду на месте преступления, и побьюсь об заклад, что этот мерзавец Чен, или как его там зовут, исчез, не оставив следов. Самый точный словесный портрет не поможет нам в идентификации преступника, которого мы не в силах обнаружить.
Фицрой нагнулся и собрал бумаги, разбросанные по кофейному столику. Вики потратила весь вечер на сбор данных, и когда она примерно около восьми проснется, то представит Майку свои результаты.
«Я поговорила со всеми, кто мог иметь с ним контакт, — сказала она, — за исключением одного из трех водителей автобуса, с которым встречусь завтра. Одежда и стрижка могут измениться, а вот даже от незначительных привычек отделаться гораздо труднее. Этот тип постоянно улыбается, даже оставаясь наедине с самим собой, когда смеяться вроде бы не над чем. Пьет исключительно кока-колу. Всегда носит в карманах какие-нибудь конфетки. Чаще всего садится на сиденье перед задней дверью у окна. Входит на остановке Джонсон-стрит на перекрестке Брок и Монреаль покупает билет и не пользуется талонами для пересадки с других маршрутов. Таким образом, живет он, вероятно, где-то в городе».
На Генри результаты ее расследования произвели впечатление — и в равной мере обеспокоили. Вики, казалось, сознательно не оставляла себе времени для скорби. В этом особого вреда не было, однако постоянная эмоциональная сдержанность, особенно в таких обстоятельствах, не могла не сказаться на ее здоровье. Вампир просмотрел исписанные подругой страницы и покачал головой.
— У нее здесь есть все, кроме фотографии.
С неохотой, но Селуччи вынужден был согласиться. Годы обучения и тренировки сумели взяли верх над эмоциями, и Вики теперь явно была должна заняться поисками конкретного человека, вместо того чтобы слепо цепляться за какое-то имя.
— Детектив Фергюсон сказал, что завтра попытается вызвать полицейского художника.
— Почему-то у меня возникло ощущение, что детектив Фергюсон не уверен в необходимости подобных действий.
— Дело не в его отношении. В ресурсах. Или, более конкретно, в их недостатке. Как Фергюсон утверждает, я его цитирую: «Да, это ужасно, но мы не справляемся с недостойными поступками, жертвами которых становятся живые люди».
Майк стиснул зубы, когда вспомнил, сколько раз был свидетелем различных «недостойных поступков», совершенных над живыми людьми. И эти поступки так и остались безнаказанными из-за нехватки кадров или из-за недостаточного бюджета отдела. Селуччи никоим образом не оправдывал желание Вики самостоятельно осуществить наказание вне официального правового процесса, но, помилуй Бог, он ее понимал. Он испытывал удовлетворение, зная, что Анвар Тауфик обратился в прах и на сей раз останется прахом навсегда, или что Марк Уильямс смертью заплатил за свою жестокость, или что безумные поступки Нормана Бердуэлла не будут больше угрожать всему городу, потому что совершенные ими преступления намного перевешивали законность на весах в руках Правосудия.
Из-под тяжелых век он внимательно вглядывался в Генри Фицроя. Сколько существ занимались тем же, что и вампир? Сотни? Тысячи? И можно ли представить, что, пока он и его коллеги гонялись, рискуя своей шкурой и сбивая в кровь ноги, за преступниками, Фицрой и ему подобные занимались по существу тем же, уничтожая этих мерзких тараканов, выродков человечества? Селуччи фыркнул. Если такие создания не являлись мифом — а сидящий перед ним Фицрой доказывал обратное, — они занимались чертовски неэффективной работой.
Вампиры. Оборотни-вервольфы. Демоны всякие. Мумии. Только ради Вики он мог бы смириться с существованием столь немыслимого с точки зрения здравого смысла взгляда на реальность. Может быть, ему следовало прислушаться к стенаниям своей семьи, жениться на славной итальянской девушке и остепениться наконец. Точно так же, как недавно Генри, он метнул взгляд через плечо в направлении спален. «Нет. У славной девушки, итальянки или любой другой, нет никаких шансов выиграть забег». Вики была товарищем и другом, и, как бы глупо это ни звучало, женщиной, которую он любит. Он должен был теперь встать на ее защиту, поскольку она отчаянно в нем нуждалась, независимо от того, кто или что играло на одной с ней стороне.
Он не хотел иметь что-либо общее с Генри Фицроем. Он не хотел уважать его. И он, уж будьте уверены, совершенно не хотел ему нравиться. Оказалось, у него не было выбора в отношении первого из приведенных аспектов, а несколько месяцев тому назад он вынужден был отказаться и от второго и весьма сильно подозревал, что, вопреки сложившимся обстоятельствам, утрачивает ныне и третий. «Господи Боже. Приятель какого-то кровососа». Чего стоила одна только демонстрация силы в гостиной Вики. Куда безопаснее было бы заигрывать с питбультерьером.
Вампир почувствовал тяжесть взгляда соперника и постарался вспомнить, когда в последний раз ему пришлось провести столько же времени со смертным, от которого он не насыщался. Или от которого не намеревался делать это впредь. Ситуация сложилась, мягко говоря, неординарная.
Потому что за всю свою долгую жизнь Генри Фицрой редко чувствовал себя столь неуверенным в собственных силах.
— Мы не сможем разобраться в этом, — произнес он вслух, — пока тело не будет найдено и погребено и пока скорбь Вики не иссякнет.
Селуччи не потрудился даже сделать вид, что не понимает, к чему относятся эти слова, хотя такое искушение испытывал.
— Вот и найдите тело, — предложил он и зевнул так широко, что едва не вывихнул челюсть.
Фицрой приподнял бровь.
— Сказать легко, — бесстрастно заметил он.
— Да? А как насчет того странного запаха, который вы обнаружили в прошлую ночь, как мне рассказала Вики?
— Я не ищейка, детектив. И кроме того, мне удалось проследить его только до автостоянки.
— На что походил этот запах?
— На смерть.
— Не удивительно. Ведь вы были в зале для траурных церемоний... — На этих словах Майк снова зевнул.
— Похоронные бюро прилагают массу усилий, чтобы в этих залах не пахло смертью. Это было нечто иное.
— О Господи, только не затевайте все снова! — простонал Селуччи, проводя пятерней по шевелюре. — Что на этот раз? Это милое чудовище из озера Лох-Несс? Болотная тварь? Годзилла?
[2]
