39-му корпусу – восстановить свое положение, отбросив противника за р. Сход, и прочно закрепиться на правом берегу, своих частей на левый берег Стохода не переводить. В распоряжение комкора 39 передаю комкор 5-го конного с пятью полками.
40-му корпусу – оказать помощь правому соседу.
8-му корпусу – согласуя свои действия с левым флангом 11-й армии, восстановить положение своего сторожевого охранения.
7-й кавалерийской дивизии – продолжать энергично обеспечивать левый фланг армии, поддерживая тесную связь с правым флангом 11-й армии.
Отдельным бригадам 2-й стрелковой и 4-й Финляндской дивизий – оставаться в моем непосредственном распоряжении. Связь – через штаб 5-го Сибирского корпуса.
53-й пехотной дивизии, прибывающей в Луцк в распоряжение главкоюза
[64]
, – держать связь через штаб 40-го корпуса.
Обращаю внимание на связь и своевременную доставку срочных донесений; донесения о важных событиях представлять немедленно.
О получении сего телеграфировать.
Командующий армией генерал-лейтенант Каледин
Подлежит возврату вместе с постановлением.
СТРОГО СЕКРЕТНО
По секретариату ЦК
К прот. С-та ЦК КПСС
№ 182 п. 81-гс
За – Суслов
Пономарев
Ильичев
Шелепин
Козлов
22/10.VII.62 г.
ЦК КПСС
В соответствии с поручением Секретариата ЦК КПСС, Министерство обороны СССР, Комитет госбезопасности и Главное архивное управление при Совете Министров СССР рассмотрели материалы, касающиеся личности Брусилова А. А. и его отношения к Советской России.
До 1948 года оценка деятельности Брусилова в советской историко-военной, художественной литературе и периодической печати была положительной.
После Великой Отечественной войны среди трофейных архивных материалов гитлеровской Германии была обнаружена рукопись «Мои воспоминания», в которой от лица А. А. Брусилова описывалась его жизнь в советский период. Воспоминания носят антисоветский характер и направлены на оправдание Брусилова перед белой эмиграцией, обвинявшей его в сотрудничестве с Советским правительством.
Бывшее Министерство внутренних дел СССР, не разобравшись в происхождении рукописи и не проведя тщательного ее исследования, доложило в 1948 году в ЦК КПСС, что рукопись написана лично А. А. Брусиловым во время пребывания его на лечении в Чехословакии в 1925 году. Официального решения по этому вопросу не принималось, однако все материалы, связанные с именем Брусилова, из открытого обращения были изъяты и переведены в закрытые фонды.
В настоящее время упомянутая рукопись «Мои воспоминания» вновь была подвергнута тщательному исследованию, проведены графические и лингвистическая экспертизы рукописи с целью восстановления ее автора, исследованы документальные архивные материалы о деятельности Брусилова, проверены следственные дела и дела оперативного учета в архивах КГБ, в которых есть упоминания или ссылки на имя Брусилова, установлены некоторые лица, лично знавшие Брусилова, и с ними проведены беседы.
Выводы графических и лингвистической экспертиз говорят о том, что рукопись «Мои воспоминания» была написана не Брусиловым, а его женой Н. В. Брусиловой, использовавшей отдельные наброски и отрывки, написанные под диктовку Брусилова или им самим, при этом антисоветскую направленность она придала рукописи при окончательном ее оформлении, уже после смерти мужа.
Этот вывод подтверждается оперативным документом от 21 февраля 1927 года, обнаруженным в материалах дела № 302 286 т. 1, Л. Д. 327, хранящимся в учетно-архивном отделе КГБ при СМ Союза ССР. Из указанного документа видно, что после смерти А. А. Брусилова остались отдельные разрозненные заметки его «Воспоминаний» и что его жена Н. В. Брусилова предпринимала активные меры по обработке набросков этих «Воспоминаний».
В документе, в частности, говорится:
«Рукописи эти оставлены покойным Брусиловым в очень зачаточном состоянии в виде отдельных фраз, заметок, конспектов. После смерти А. А. Брусилова вдова его дала этот материал в обработку трем лицам: В. Н. Готовскому, Анд. Евг. Снесареву и своему родственнику Доливо-Добровольскому.
Дирижировала этим ансамблем сама Н. В. Брусилова… Обработано все должно было быть для заграницы в духе «твердолобых» Англии и монархистов Германии. Н. В. Брусилова обещала при благополучном окончании всего дела уплатить вышеупомянутым лицам известный процент с предполагавшейся крупной получки, что и соблазнило всех. В. Н. Готовский смеется, что с Н. В. Брусиловой можно иметь дело только за большие деньги, т. к. она прямо говорила в таком духе: я, мол, и без вас, дураков, сумела бы сама все «вспомнить», что хотел выразить Алексей Алексеевич, но мне нужно, чтобы имена, которых военная заграница все-таки немного знает, засвидетельствовали, что это действительно мемуары Ал. Ал. Брусилова… Но в некоторых местах Н. В. Брусилова диктовала нам со слов Брусилова такой военный абсурд, что мы сами понимали свою роль», – говорит В. Н. Готовский.
В 1930 году жена Брусилова выехала на жительство в Чехословакию. Предполагается, что там она сдала рукопись в «Русский исторический заграничный архив» в Праге, о чем в инвентарной книге архива имеется запись от 25 октября 1932 года, откуда во время войны рукопись была вывезена немцами.
Следует сказать, что проводивший в 1948 году графическую экспертизу рукописи эксперт Комаринец Б. М. и давший заключение о том, что рукопись написана рукой Брусилова А. А., в своем объяснении сообщил, что при проведении экспертизы им была допущена ошибка в связи с неблагоприятными условиями проведения экспертизы. [В письменном объяснении, которое Борис Максимович Комаринец дал 30 июня 1962 года, сказано: «Причинами моей экспертной ошибки в 1948 году послужило то, что на исследование была представлена не вся рукопись, а только два ее листа и малое количество образцов почерка А. А. Брусилова… отсутствовали образцы других возможных исполнителей рукописи (в частности, Н. Брусиловой), очень сжатые сроки на производство экспертизы»…
