— Но почему, отец? — Шахин простер руки, гнев побеждал шок. — Мы должны действовать вместе, если Сизали намерена выжить.
— Не указывай мне, что мы должны делать! — Король привстал с кресла, потом снова сел, надев на лицо маску, лишенную всякого выражения, — маску, за которой он правил. — Я не могу больше доверять тебе. Твоя жена…
— Я отправил Язимину в деревню девять дней назад, но, даже будь она здесь, я не посвящаю ее в государственные тайны.
— Разве ты не позволил ей написать брату, королю Хариту, прежде чем она уехала?
Шахин похолодел. До сих пор подобный тон относился лишь к Дарвишу. В этом тоне был только король и никакого отца; он отрицал всякие кровные узы.
— Она лишь сообщала, что едет в деревню. Я прочел письмо, возвышеннейший, в нем не было ничего предательского! Харит — ее брат. Язимина тоскует по родине.
— Писать такому человеку в такое время — это предательство; содержание письма не имеет значения. Позволить ей написать письмо — это предательство. Прийти ко мне сюда, когда я приказал не приходить, — это предательство. Ты трижды становишься обвиняемым.
Уступая мольбам жены, Шахин знал, что это кончится бедой. Но такого — такого он не предвидел. Не мог предвидеть.
Лорд-канцлер с непроницаемым видом склонил голову.
— Я буду милосерден. На этот раз. Ты останешься во дворце и продолжишь выполнять свои обязанности, кроме обязанностей трона. Ты не будешь говорить со мной и приближаться ко мне, пока этот кризис не кончится и предатель не будет найден.
Шахин снова опустился на колено, но вскинул подбородок, словно отвечал вызовом.
— Меня подозревают в измене, возвышеннейший?
Их глаза встретились. Король Джаффар первым отвел взгляд.
— Нет, — сказал он, — но ты запятнан своей чужеземной женой. Я больше не могу доверять тебе.
— Вряд ли Итайли — чужеземная страна, возвышеннейший! — возразил Шахин, хотя понимал, что благоразумнее промолчать.
— Итайли пытается уничтожить нас! — проревел король вставая. — То, что я делаю, я делаю для блага королевства!
Сознавая, что должен тщательно выбирать дальнейшие слова, дабы отец не отверг их сразу, Шахин положил лоб на поднятое колено — поза кающегося грешника.
— Тогда ради королевства я прошу о благодеянии, прежде чем мне будет отказано в вашем обществе.
Все еще тяжело дыша, король опустился в кресло.
— Проси.
— Ради блага королевства, возвышеннейший, прикажи эвакуировать Ишию.
— Только не говори мне, что это для блага королевства!
Шахин поднял голову.
— Но тогда народ Ишии умрет!
— Если боги пожелают этого. Но они не умрут по моему приказу, и мы не покажем Итайли свою слабость, чтобы ее использовали против нас. — В глубине бороды губы короля сжались в твердую линию. — И это наше последнее слово.
Как в зеркале отразив лицо своего отца, Шахин встал, поклонился и, контролируя каждый свой жест, оставил комнату.
— Его королевское высочество очень сердит, возвышеннейший. — Лорд-канцлер вышел из-за кресла, представ пред очи короля.
— Если есть совет, говори. Я не желаю выслушивать очевидное.
Горестно вздохнув, лорд-канцлер сплел пальцы на животе.
— Вы научили его править, возвышеннейший.
Король фыркнул.
— Он мой наследник, конечно, я научил его править.
Лорд-канцлер поклонился.
— Теперь он желает этого.
— Ты хочешь сказать, что принц Шахин готовит заговор против трона? — Вопрос был острый, как ножи Четвертого.
— Нет, возвышеннейший. Я только предупреждаю, история изобилует сердитыми молодыми принцами, решающими наследовать прежде, чем это определят боги.
Королевские пальцы сжались на подлокотниках так, что побелели костяшки.
— Я слышал твое предупреждение.
Гнев подстегивал Шахина, пока он не добрался до своих покоев, а затем наступила реакция.
Хотя король никогда не был хорошим отцом, — а Шахин, как наследник, видел его больше, чем любой из братьев и сестра, — король Джаффар всегда был хорошим королем. Каждое слово, произнесенное им, имело вес.
Что, если король прав? Что, если он запятнан своей итайлийской женой?
Шахин прочел письмо. Оно было безобидным.
В саду закричали павлины, и наследник уткнулся головой в подушку. Сердце камнем лежало в груди. Шахин до боли хотел ощутить прикосновение Язимины. Он никогда раньше не верил, что сможет полюбить кого-нибудь так сильно. Или так глупо.
Впервые он, кажется, понял, почему Дарвиш пьет.
— Ваше милостивейшее величество, прибыл гонец с Южной дороги.
— И? — Король Итайли откинулся на латунный павлиний хвост, покрытый лаком, — примитивную копию украшенного драгоценными камнями золотого хвоста, который служил спинкой его трона, — и сурово посмотрел на человека, стоявшего перед ним.
— Их не нашли, ваше милостивейшее величество, и пятеро ваших стражников убиты во время поисков.
— Тогда мне сдается, что их нашли, хотя бы временно.
Лорд Рахман, переживший двух королей и шестерых капитанов, выступал в роли посредника между королем и капитаном стражников. Он торопливо отбросил несколько совершенно неподходящих ответов.
— Желаете послать еще людей, ваше милостивейшее величество? — спросил он наконец после затянувшегося молчания.
— Нет. — Король сердито нахмурился, темные брови сошлись над переносицей. Его идеальный план, казалось, трещит по швам.
Идеальный план…
Украсть Камень, подождать, когда Ишия будет разрушена, а королевская семья мертва — или удерет от страха в деревню, неспособная оказать сопротивление, — послать несколько кораблей с войсками и захватить Сизали. Жаль сестру; ее брак с наследником был ему очень полезен. Но у Харита есть еще шесть сестер, и, откровенно говоря, он не будет скучать по этой одной. Возможно, его народ не хочет платить за войну, как утверждают старейшины Совета, но они поддержат легкую победу. Сизали будет принадлежать ему.
Идеальный план, испорченный тем, что они выследили Камень и вместо объявления войны, которое тоже было ему на руку (учитывая новые налоги для набора войска, он мог бы покорить Сизали, не прибегая к свержению), послали двоих человек выкрасть его обратно. Двоих — пьяницу и вора, — и ни военному флоту, ни страже не удалось остановить их.
Король забарабанил пальцами по мягким подлокотникам. Он считал вора более опасным, хотя и юный Дарвиш, сумевший уложить пятерых стражников, не так легкомыслен, как показалось на первый взгляд. На свадьбе Хариту и в голову не пришло, что принц интересуется чем-либо еще, кроме выпивки и любовных утех. И что же? Выходит, его новоиспеченный родственник не только владеет мечом, но владеет им с выгодой для себя. Харит больше ничего не может сделать, дабы остановить принца, но, — он злорадно улыбнулся, — есть масса способов спустить шкуру с вора.
