Тыловые части и учреждения имели в своем распоряжении все необходимое для нормального обеспечения боевых действий дивизии. В качестве недостатка отмечалось отсутствие на армейском складе в г. Ковеле мин для 120-мм минометов, которые были сосредоточены на складе в населенном пункте Войница, в районе Владимир-Волынского. Склад в районе Владимир-Волынского в первый же день войны был захвачен противником, поэтому минометный батальон дивизии до августа не имел нужных боеприпасов и по решению командира соединения был выведен в тыл, где длительное время бездействовал.
Письменного документа об организации обороны государственной границы, по утверждению П.А. Новичкова, дивизия не имела. Однако он подтверждает тот факт, что в первых числах апреля командиры и начальники штабов 87-й и 45-й стрелковых дивизий были вызван в штаб 5-й армии, где получили карты масштаба 1:100 000 и собственноручно произвели выкопировки батальонных районов с армейского плана инженерного оборудования полос обороны соединений. Батальонные районы в предполагаемой полосе дивизии строились в 6–8 километрах от границы по рубежу Вишнюв, Штунь, Мосур, Заблоце и в глубину до 6–8 километров.
В целом, в пределах главной полосы обороны к началу войны были построены только ДЗОТы, связанные ходами сообщений. Сплошных траншей подготовлено не было. Непосредственно на государственной границе располагались пулеметные и артиллерийские точки, входившие в систему предполья. Они строились на протяжении лета и осени 1940 года. Все эти сооружения, по убеждению начальника штаба 62-й стрелковой дивизии, не могли обеспечить планового развертывания частей дивизии и ведения на них боевых действий, «так как к моменту выхода частей дивизии на государственную границу схем их постройки в частях не было, вся документация находилась еще в оперативном отделе штаба 5-й армии».
В противотанковом отношении полоса обороны, предназначенная для 62-й стрелковой дивизии, не оборудовалась. Лишь местами были установлены деревянные надолбы, но они были расположены вне населенных пунктов и в стороне от дорог. Противовоздушная оборона района обороны дивизии также заблаговременно не организовывалась.
Ниже П.А. Новичков пишет, что на основании директивы штаба 5-й армии в ночь с 16-го на 17-е июня дивизия выступила из лагеря и двумя ночными переходами, к утру 18-го июня, вышла в район своей полосы. Так, как вывод частей проводился под видом передислокации на новое место, то было взято все, в том числе учебное имущество и палатки.
В назначенном районе 104-й и 123-й стрелковые полки, составлявшие первый эшелон соединения, расположились в 10–12 километрах от государственной границы. За ними на глубине 15–20 километров от границы, был размещен 306-й стрелковый полк, составлявший второй эшелон дивизии. Все выведенные в запасный район части и подразделения дивизии сосредоточились в лесах и населенных пунктах. Указания о занятии оборонительных рубежей не было.
19-го июня с командирами частей была проведена рекогносцировка участка обороны. Но это мероприятие, по признанию начальника штаба соединения, прошло формально, «потому что никто не верил в близкую возможность войны».
В то же время П.А. Новичков подтверждает, что складывавшаяся обстановка не давала оснований для подобной самоуспокоенности. Еще задолго до начала войны, примерно с октября 1940 года, получаемые разведывательные данные подтверждали факты сосредоточения немецких войск вблизи советской границы. Начиная с апреля, немецкая разведывательная авиация систематически нарушала границу, проникая до рубежа железнодорожной станции Здолбунов. Разведывательные сводки штаба армии, округа, бюллетени разведывательного управления Генерального штаба довольно точно определяли группировку противника. Так, в частности, знали, что перед полосой обороны 62-й стрелковой дивизии были сосредоточены части до трех пехотных дивизий противника.
И все же, несмотря на это, мер к приведению частей и соединений в боевую готовность, к заблаговременному занятию подготовленных оборонительных рубежей, к постановке частям конкретных задач не принималось. Вся артиллерия к моменту выхода дивизии к границе находилась в артиллерийских лагерях в местечке Повурск, что в 25–30 километрах восточнее Ковеля. Правда, к утру 20 июля она была сосредоточена в районе стрелковых полков, имея лишь один боекомплект снарядов всех систем. При выходе дивизии в запасный район с мест постоянной дислокации было взято очень много лишнего, не нужного для боя имущества, которым был загружен практически весь автомобильный и конный транспорт.
Из отчета командира 135-й стрелковой дивизии генерал-майора Ф.Н. Смехотворова – резерв 5-й армии) также следует, что План обороны государственной границы до него и командиров частей дивизии заблаговременно доведен не был. Ему также не было известно о состоянии подготовки оборонительного рубежа, так как всеми работами по подготовке рубежа руководили штабы 5-й армии и 27-го стрелкового корпуса. На него, как на командира дивизии, возлагалась задача только своевременно отправлять рабочую силу в составе трех стрелковых батальонов, сменяя их через каждый месяц. Кроме того, было известно, что на государственной границе бессменно работал саперный батальон дивизии и дивизионный инженер. Но все эти подразделения подчинялись непосредственно корпусному инженеру и командованию дивизии никаких отчетов не представляли.
Рекогносцировка оборонительного рубежа штабом 27-го стрелкового корпуса при участии командиров дивизий, по утверждению командира 135-й стрелковой дивизии, не проводилась.
18 июня 1941 года 135-я стрелковая дивизия с целью прохождения лагерного сбора по приказу командующего армией выступила из района постоянного расквартирования (Острог, Дубно, Кременец) и к исходу 22 июня прибыла в район Киверцы (10–12 километров северо-восточнее Луцка). Никаких распоряжений о приведении частей 135-й стрелковой дивизии в боевую готовность до начала военных действий не поступало, несмотря даже на то, что на марше утром 22 июня ее части были подвергнуты пулеметному обстрелу самолетов противника. Но и после этого, по утверждению Ф.Н. Смехотворова, из штаба 5-й армии поступило распоряжение «на провокацию не поддаваться, по самолетам не стрелять».
Распоряжение о приведении 135-й стрелковой дивизии в боевую готовность и о приведении в исполнение плана мобилизации поступило лишь утром 23.06.41 г., то есть когда части дивизии находились в Киверцах, в 100–120 километрах от пунктов постоянного расквартирования.
В час ночи 22 июня 1941 года управление 5-й армии во главе с начальником штаба генерал-майором Д.С. Писаревским убыло на полевой командный пункт, подготовленный в лесу в 12 километрах восточнее Ковеля, откуда к 3 часам ночи была налажена связь со штабами соединений, пограничных отрядов, а также с той частью штаба Киевского Особого военного округа, которая продолжала оставаться в Киеве. Командующий армией с небольшой группой офицеров также продолжал оставаться в Луцке.
Директива о приведении войск армии в боевую готовность была получена в штабе армии и доложена командующему в 2 часа 30 минут 22 июня. Эта директива содержала множество оговорок, поэтому командующий армией доводил ее до командиров корпусов по телефону до 3 часов ночи. Он приказал командирам корпусов поднять войска по тревоге, повторив при этом требования директивы «не поддаваться ни на какие провокации».
