– Лайон, твоя мать была бы очень огорчена отсутствием у тебя хороших манер, особенно по отношению к леди. Я согласился дать миссис Мэлоун интервью.
Если бы Лайона ударили лопатой, он бы выглядел менее ошарашенно.
– Папа… ты… уверен?
Он опустился на колени перед инвалидным креслом и положил свою огромную загорелую руку на плечо генерала Рэтлифа.
– Папа, ты уверен? – повторил он.
Неожиданная нежность, прозвучавшая в его голосе, ошеломила Энди.
Генерал пристально посмотрел на сына:
– Да, уверен. Я не согласился бы ни на какие другие интервью, но миссис Мэлоун так очаровательна, что я не в силах отказать.
– Очаровательна, – фыркнул Лайон, поднимаясь на ноги. – Только не позволяй ей уговорить тебя делать то, чего ты не хочешь.
– Лайон, хоть раз в жизни я показал себя человеком легковерным? – тихо спросил он. – Не беспокойся. Все будет в порядке. Я хочу это сделать.
– Замечательно.
– Ну что ж, миссис Мэлоун, похоже, все улажено, – сказал генерал с приятной улыбкой.
– Благодарю вас, генерал Рэтлиф. Зовите меня, пожалуйста, Энди.
– Вы мне нравитесь, Энди.
– Вы мне тоже.
– Извините, – в голосе Лайона звучала враждебность, – я должен вернуться к работе.
– Лайон, пусть все закончит мистер Хьютон. Он знает, что делать. А ты отвези Энди в гостиницу, заберите ее вещи и возвращайтесь с ними сюда.
Энди и Лайон в немом удивлении уставились на генерала Рэтлифа. Наконец Энди обрела дар речи:
– Н-н-но я остановилась в мотеле «Рай на холмах» и уверяю вас, что мне там достаточно удобно.
– Но не так удобно, как будет здесь, – дружелюбно сказал генерал. – Вы еще не пробовали стряпню Грейси.
«Значит, – думала Энди, – Грейси – это кухарка».
– Кроме того, а что, если мне захочется излить перед вами душу, а вас как раз не будет рядом? Вы ведь не можете упустить такую возможность? Как ни крути, вам лучше оставаться под этой крышей до конца съемок.
– Но моя группа остановится в мотеле и…
– А сколько человек в вашей группе?
– Четыре.
– Тогда мы разместим их во флигеле. Там полно места. И больше никаких возражений, – сказал генерал категорическим тоном. – Мы с Лайоном слишком одиноки. Ваше присутствие внесет приятное разнообразие в нашу жизнь. – Он включил моторчик коляски. – А теперь прошу извинить меня. Увидимся за ленчем.
Энди осталась наедине с Лайоном. Должно быть, он хорошо знал, какой великолепный слух у отца. Он дождался, пока коляска исчезнет из вида, и только потом повернулся к Энди:
– Наверное, вы очень гордитесь собой? – В серых глазах она прочла осуждение.
– Да, горжусь. Ваш отец охотно согласился на интервью. Вы могли бы избавить нас от разного рода неприятностей и потери времени, если бы передали ему мою просьбу несколько месяцев назад, а не возвращали мне письма нераспечатанными.
– Он согласился на интервью, а я – нет. – Лайон смерил ее насмешливым взглядом. – Разве ваша жизнь недостаточно интересна? И что только заставляет некоторых совать нос в жизнь других людей? Это доставляет вам какое-то особое удовольствие?
Как ей была ненавистна его кривая ухмылка!
– Я не сую нос. Я всего лишь хочу поговорить с вашим отцом и записать эти разговоры на пленку, чтобы их могли услышать тысячи людей, которым интересно то, о чем он будет рассказывать.
– Звучит очень здорово, миссис Мэлоун. Благородно и прямо.
Насмешливая улыбка исчезла с его лица словно по мановению волшебной палочки. Лайон стал серьезен, только линия губ выдавала решимость. Он грубо схватил Энди за руку повыше локтя и рванул к себе.
– Но я вас предупреждаю: если вы сделаете что-нибудь, хоть что-нибудь, что расстроит моего отца или повредит ему, то молитесь богу. Вы хорошо меня поняли?
У Энди перехватило дыхание, когда она оказалась так близко от него, но она заставила себя выдавить:
– Да.
Он смотрел на нее сверху вниз, недоверчиво покачивая головой. Энди замерла. Она не могла дышать. Не смела. Ей казалось, что они стоят в этой двусмысленной позе, напоминающей не то борцовскую схватку, не то объятия любовников, целую вечность.
Наконец Лайон осознал всю пикантность ситуации. Он неожиданно и резко отпустил ее, словно счел опасной эту близость.
– Поехали за вашими вещами. – Тон, которым было сделано это предложение, напоминал скорее ворчание злобной собаки. – Я вам не такси.
Энди хотела было насмешливо отказаться от столь любезного предложения, но он уже шел к стеклянной двери. Не обращаться же к его спине! Она покорно последовала за ним на задний двор, где в одном из четырех боксов гаража стоял серебристый «Эльдорадо».
Лайон сел за руль, не удосужившись даже открыть для нее дверцу. Скользнув на сиденье, Энди громко захлопнула дверь, выразив этим свое отношение к его манерам. Он ответил ледяным молчанием. Мол, мне без разницы, что ты там обо мне думаешь. Они выехали на шоссе.
Деревья, кустарники, дома вдоль дороги сливались в одну линию, но она даже не хотела гадать, с какой скоростью они едут. Он вел машину, поставив локоть на раму открытого окна и отстукивая одному ему известную мелодию.
Ветер как сумасшедший трепал ее волосы. «Ну и пусть. Черта с два я попрошу его закрыть окно», – думала Энди.
– Это моя машина, – сказала она, когда они просвистели мимо автомобиля, стоявшего на противоположной обочине.
– Остановимся и подберем ее на обратном пути. Не хочу, чтобы с маленькой леди опять что-нибудь приключилось.
Она наградила его убийственным взглядом и отвернулась к окну.
Весь оставшийся путь они проехали молча. Наконец Лайон остановил «Эльдорадо» в нескольких шагах от гостиницы.
– Не вы одна умеете задавать вопросы, миссис Мэлоун.
Взгляд серых глаз вызвал безотчетную тревогу. Что же он выяснил о миссис Мэлоун?
– Я недолго, – сказала Энди, с облегчением выходя из машины.
Энди вошла в комнату. Не услышав за собой звука закрывающейся двери, она обернулась и увидела на пороге Лайона.
– Я помогу.
– В этом нет необходимости.
– Я этого и не говорил.
Оттеснив ее, он вошел в комнату. И сразу же комнатушка, которая и раньше казалась ей маленькой, сжалась до размеров кукольного домика.
Он улегся на кровати, а ноги в пыльных ботинках положил на спинку. Энди, оторопев, стояла посреди комнаты, безмолвно глядя на него.
– Не буду вам мешать, – сказал он.
Энди повернулась к нему спиной и открыла чемодан. В бешенстве она стала срывать одежду с вешалок и швырять как попало в чемодан, подняла с пола несколько пар обуви и бросила в пакет.
