– Идем? – для порядка спросил он, забирая у меня багаж.
– Да.
Он сделал последний шаг ко мне, наклонился и прижался губами к виску. Я задержала дыхание и опустила ресницы. Когда он зашагал в сторону парковки, я несколько секунд не могла сдвинуться с места – мне понадобилось время, чтобы вернуться с небес на землю и последовать за ним. На улице меня охватил колючий холод. Пришла зима с ее лютым ветром и ледяными каплями дождя. Такая погода должна привести меня в чувство. Эдвард закурил, протянул мне пачку, покосившись через плечо. Я запретила себе реагировать на прикосновение его пальцев к моим. Мы не стали терять время и тронулись в путь, едва успев закинуть чемодан в багажник. При этом мы не сказали друг другу ни слова. Езда в окружающей нас черной ночи пьянила настолько, что я подумала: Феликс был прав. В голове у меня туманилось, несмотря на печальную цель моего путешествия. В какие-то моменты я была на грани. Я наблюдала за Эдвардом: он держал руль одной рукой и ехал быстро, улетев куда-то мыслями. Наверное, он почувствовал, что я за ним наблюдаю, потому что оторвал взгляд от дороги и перевел его на меня. То, что сейчас происходило, было невозможным, запретным. Куда делась дистанция, которую мы тщательно выставили между нами несколькими неделями раньше? Мы вздохнули одновременно. Звонок моего телефона заставил его снова сосредоточиться на дороге. Я шумно сглотнула слюну, перед тем как ответить.
– Оливье, я собиралась тебе звонить! Мы едем.
– Ну и прекрасно. Все в порядке?
– Да.
– Не буду тебе надоедать. Передай Эдварду мои соболезнования.
– Обязательно. Я тебя целую.
– Диана… я тебя люблю.
– И я тебя.
Я почувствовала себя неуютно, произнося эти три коротких слова. Выключив телефон, я изо всех сил сжала его в руке и зажмурилась. Эдвард закурил, я тоже. Сквозь стекло я всматривалась в ленту шоссе.
– Оливье передает тебе свои соболезнования.
– Поблагодари его… Джудит сказала, вы теперь живете вместе.
– Мы переезжаем через четыре дня.
Тишина и осознание реальной ситуации обрушились на нас. Я забилась в глубь сиденья, истерзанная противоречивыми эмоциями. Чуть позже Эдвард остановился на площадке для отдыха.
– Мне нужна чашка кофе. Тебя, думаю, можно не спрашивать, хочешь ли…
Он вышел из машины, поднял воротник куртки. Я вскоре последовала за ним и отыскала его у автомата с напитками. Эдвард зевал так, что казалось, вот-вот вывихнет челюсть, и ерошил волосы. Он протянул мне пластиковый стаканчик, пока второй наполнялся.
– Поехали? – спросил он, получив свой кофе.
Моего ответа он не ждал. На улице Эдвард подставил лицо дождю. Так не могло продолжаться.
– Сколько ночей ты не спал?
– Три. Ночами я сижу с Декланом.
– Дай мне ключи. Я поведу, а ты пока подремлешь. Это не обсуждается. Дорогу я знаю, левостороннее движение для меня не проблема, а тебе нужно передохнуть.
Он отпил глоток кофе, тряхнул головой и отдал мне ключи. Когда мы сели в машину, на нас напал безумный нервный смех: я была так далеко от руля, что не могла до него дотянуться. Мы отрегулировали сиденье под мой рост, я включила зажигание и повернулась к Эдварду:
– А теперь спи.
Он нажал на кнопку – зазвучал последний альбом группы Alt-J – и сел поглубже в кресло. Поднял руку, пальцы потянулись к моей щеке, но остановились на полпути. Я включила скорость, он продолжал смотреть на меня. Через несколько минут, когда мы выехали на шоссе, он пробормотал: “Спасибо… Диана”.
Боковым зрением я отметила, что он сразу уснул, повернувшись лицом ко мне. Впервые я почувствовала, что защищаю его, забочусь о нем. Я бы хотела ехать и ехать без конца, чтобы Эдвард наконец отдохнул. Я знала, что он спокоен – его лицо разгладилось. Он захрапел, я улыбнулась. Значит, его сон глубок. Уже хорошо, ему необходимо восстановить силы. А меня ждали два часа размышлений. Долгая езда всегда так на меня действовала. Разве в Париже такое возможно?! Я качу по пустынному шоссе, музыка обволакивает меня, я сосредоточена на управлении машиной и ощущаю себя внутри большого прозрачного и непроницаемого шара. Как же не воспользоваться ситуацией и не покопаться в глубинах собственной души, к чему меня настойчиво подталкивает все происходящее? Я-то считала, что проблема с Эдвардом улажена… Какой же я была дурой! Место, которое он занимает в моей жизни, гораздо значительнее, чем я готова признать. Как вести себя в ближайшие дни? Отпустить чувства на волю? Прислушаться к себе? Возвести барьеры? Защитить мою заново налаженную жизнь от вторжения мужчины, спящего рядом со мной? А может, притвориться наивной и сделать вид, будто все это – только из-за нашей эмоциональной уязвимости, вызванной смертью Эбби?..
Переваливая через последний холм и спускаясь к Малларанни, я так и не приняла решения, а Эдварда уже пора будить. Я тихонечко окликнула его, он что-то недовольно проворчал во сне, перед тем как открыть глаза. Первое побуждение: закурить.
– Мы приехали, – констатировал он еще более хриплым, чем всегда, голосом.
– Да.
– Ты ночуешь у меня.
– Что?
– Эбби дома, и я подумал, что ты, возможно, не захочешь…
Это действительно было выше моих сил.
– Я отдам тебе свою спальню, а сам я по ночам обычно кочую между креслом у Деклана и диваном в гостиной.
– Тебе же будет неудобно, разве нет?
– Вопрос надо переадресовать тебе. Если не хочешь, можем найти комнату в отеле.
В этот момент я парковалась возле его коттеджа.
– Учитывая, который сейчас час, я вряд ли попаду в отель. И… я предпочитаю остаться у тебя.
Да, я подвергала себя серьезному испытанию. А может, просто шла на поводу у своего глубинного желания… Когда мы входили в коттедж, Джудит, крадучись, спустилась по лестнице.
– Он спит, – сказала она брату.
– Отнесу наверх вещи.
Он поднялся на три ступеньки с моим чемоданом в руках, потом обернулся:
– Спасибо, что дала поспать… Чувствуй себя как дома. Спокойной ночи!
Я слабо улыбнулась ему, и он исчез за дверью. Я подошла к Джудит, обняла ее и долго не отпускала.
– Как ты себя чувствуешь?
– Все в порядке, держусь. И Джек такой сильный… сама завтра увидишь… Он необыкновенный… А ты как?
– Я обещала Эбби, что не расклеюсь, и рассчитываю выполнить обещание.
– Хорошо, что ты здесь… Ради нее собралась вся наша семья. Мне пора. Хочу убедиться, что Джек отдохнет.
Она надела пальто. Потом взглянула на меня вопросительно, с легкой кривоватой усмешкой.
– А то, что ты спишь у моего брата… ты знаешь, что делаешь?
