– Нет, не знаю, Джудит… не знаю.
Она похлопала меня по плечу, чмокнула и умчалась. Гостиная была погружена в полутьму, я погасила свет на крыльце и поднялась на второй этаж. Из-под двери Деклановой спальни пробивалась полоска света. Эдвард поставил мой чемодан в свою спальню. Я уже когда-то там ночевала: тогда мне было совсем плохо, а наши отношения с Эдвардом находились на пике взаимной ненависти. Это время казалось теперь таким далеким…
Я надела майку и трусы вместо пижамы и села на кровать Эдварда. Просидела не меньше получаса, потом натянула свитер и подошла к закрытой двери. Прислонилась лбом к деревянной панели, затем, грызя ногти, отошла. Я повторяла эти действия несколько раз, пока не решилась открыть дверь и выйти в коридор. Последняя остановка – у комнаты Деклана. Последняя возможность вернуться назад. Я осторожно толкнула дверь. Эдвард сидел в кресле и не отводил глаз от сына. Он заметила меня. Я сделала ему знак не двигаться и молчать, подошла к кровати Деклана. При виде его я ощутила мимолетную радость. Он крепко спал, прижав к себе материнский шарф. Ничто не мешало мне погладить его по макушке и коснуться губами лба – мне так этого хотелось. Мое сердце затрепетало. Поцелуй щекотнул его, но не разбудил. Потом я села на пол рядом с креслом Эдварда, подняв колени и положив на них подбородок. И стала, как и он, охранять сон этого ребенка. В горе от утраты Эбби он воплощал жизнь. Через несколько минут я прижалась к ноге Эдварда. Периодически его рука скользила по моим волосам. Я была словно в тумане.
Наверное, через час Эдвард осторожно отодвинулся, встал и помог мне подняться, потянув за руку. Заставил покинуть комнату сына и повел к дожидавшейся меня постели. На пороге спальни он остановился, не выпуская мою руку.
– Постарайся поспать, – сказал он.
– А ты?
– Пойду прилягу на диване.
Все так же держа меня за руку, он сделал шаг ко мне и приложил губы к моему виску. Поцелуй получился долгим. Потом он сбежал по лестнице вниз. Я закрыла дверь, скользнула под одеяло и заснула, завернувшись в его простыни, вдыхая его запах.
Я начала просыпаться, и тут дверь с грохотом распахнулась.
– Диана! Ты вернулась! – закричал Деклан, прыгая на кровать.
Я еле успела выпрямиться, как он бросился на меня и повис на шее:
– Я так рад!
– Я тоже, герой.
Это была истинная правда; ни капли страха, никакого желания оттолкнуть его, только чувство счастья, когда я прижимала его к себе.
– Как у тебя дела? – спросила я.
– Все хорошо… Пошли спустимся. Папа сделал тебе кофе.
Он тянул меня за руку.
– Приму душ и приду к вам.
– Договорились!
Он умчался, на бегу громко повторяя отцу мои слова. Он был босиком и в пижаме, и я еле удержалась, чтобы не велеть ему надеть носки и свитер.
Двадцать минут спустя я зашла в гостиную и испытала шок при виде Эдварда в костюме и при галстуке. Я застыла на месте с открытым ртом и на мгновение забыла об Эбби. На Эдварде, всегда неряшливом, в криво застегнутой рубашке, вылезающей из джинсов, темно-серый костюм сидел как влитой, а галстук был завязан идеально. В этом наряде он выглядел еще более импозантно. Наверное, у меня было очень уж комичное выражение лица, потому что он засмеялся. Я медленно подходила к нему, пока он наливал кофе. Я схватила чашку, отпила глоток, не отрывая от него глаз. Он продолжал улыбаться, задумчиво скребя щетину на подбородке:
– Я тут подумал, может, побриться…
– Нет! – Это был крик души.
– Ты будешь не ты, ей бы не понравилось, – уже спокойнее произнесла я, зная, что в данном случае имею право говорить от имени Эбби.
Я отошла подальше от него и от его кривой улыбки, которая, казалось, прилипла к его губам, и присоединилась к Деклану и Постману Пэту на диване. Деклан свернулся клубочком и прижался ко мне:
– На сколько ты останешься у нас?
– На два дня.
– Всего!
– Но это лучше, чем ничего…
– Да, – вздохнул он.
Эдвард окликнул меня и сделал знак, приглашая выйти с ним на улицу. Передышка близилась к концу.
– Мне нужно к Эбби и Джеку, побудешь пару часов с Декланом?
– Конечно, я займусь им, помогу одеться. На когда назначена церемония?
– На два часа дня. До этого будет обед у Эбби и Джека. Придешь?
– Если можно, я предпочла бы присоединиться к вам в церкви.
– Понимаю.
Присутствие на похоронах – нелегкое испытание, и я должна в одиночку подготовиться к нему. Эдвард погасил сигарету, заглянул в дом попрощаться с Декланом и ушел.
Время, проведенное вдвоем с Декланом, промчалось незаметно. Я помогла ему как следует умыться, одеться, выслушала подробный рассказ обо всех школьных событиях. Мы играли и смеялись в гостиной, когда вернулся Эдвард. Его черты еще больше заострились, лицо было серьезным. Он постарался улыбнуться сыну, а я поняла, почувствовала, что он только что пережил – Эбби положили в гроб. Наши взгляды встретились, а потом я уставилась в потолок, чтобы помешать пролиться слезам.
– Кофе остался? – спросил он.
– Да.
Я встала с дивана и подошла вместе с ним к кухонной стойке. Он сжал кулаки так, что на руках вздулись вены – так внешне проявлялось его страдание. Я легонько погладила его по ладони.
– Все будет хорошо… – прошептала я.
Он осторожно обнял меня за талию, привлек к себе и, вздыхая, зарылся лицом в мои волосы. Мы были беспомощны перед тем, что на нас обрушилось и уничтожало старательно возведенные защитные барьеры. В комнате вдруг воцарилась полная тишина, мой взгляд скользнул в сторону и упал на Деклана, который краем глаза следил за нами. По всей вероятности, Эдвард тоже это заметил, потому что резко отодвинулся от меня.
– Деклан, пошли, Джек и Джудит ждут нас.
– А Диана…
– Встретимся в церкви.
– Обещаешь?
– Я обязательно там буду.
Он пошел за отцом, но продолжал коситься на меня через плечо. Эдвард потрепал его по волосам, призывая глядеть под ноги. Входная дверь захлопнулась. Я поднялась в спальню, чтобы надеть более подходящее к ситуации черное платье.
Ближе к часу я заставила себя проглотить кусок хлеба, чтобы желудок не оставался совсем пустым, а я не свалилась в обморок. В животе образовался тугой комок, но паники я не чувствовала. Я вышла на террасу покурить и взяла с собой телефон. Оливье снял трубку:
– Я ждал твоего звонка. Что там у тебя?
– Скоро пойду в церковь. Держусь.
Я не знала, что еще сказать. Казалось, молчание длится целую вечность.
