«Может, все-таки нужно рассказать ему? — дочитав, думаю я. — А что? Он явно боится этой своей стороны, но если я скажу ему, что он не напугал меня, а наоборот…»
В этот момент резко открывается дверь ванной комнаты, и оттуда с безумным взглядом выходит Адан, обернутый в полотенце. Я не сразу понимаю, в чем дело, пока не замечаю в его руке мою ночную рубашку, вернее, то, что от нее осталось. «Я, наверное, забыла ее на столике!»
— Что это? — выпаливает он, внимательно на меня смотря.
— Моя ночная, — спокойно отвечаю я.
— Не смешно! Почему она испорчена? Сам догадайся!» — продолжаю выдерживать паузу я.
— Все очень просто, — решаюсь наконец я, — просто ее кое-кто испортил.
— Я? — через несколько секунд выдавливает из себя он.
Я киваю. Вижу, как его взгляд меняется, но мне вовсе не хочется, чтобы он чувствовал себя виноватым. «Это я настояла, чтобы мы жили в одной комнате. Значит, подсознательно я этого хотела, и он мне это дал. Да, все немного отличалось от привычного для меня секса, так как мое участие не оценивалось, но я не разочарованна. Так почему ему быть таким? Если и нужно кому-то быть недовольным, так это мне».
— Ты ее купил, ты же и порвал, так что ничего страшного.
— Мне снилось, как я это делаю, — откровенно произносит Адан.
— Да?
— У меня только один вопрос к тебе.
— Спрашивай.
— Мой сон был реальностью?
Я продолжаю смотреть на него, мои щеки начинают пылать, и я никак не могу предотвратить это. Его взгляд спускается с моего лица на шею, он хватается за голову и издает тяжелый рык. Я не могу понять, в чем дело. Подхожу к зеркалу и только теперь обращаю внимание на огромный засос на шее, и в памяти ярко всплывает момент его появления.
— Я сделал тебе больно?
— Нет.
— Не понимаю, почему ты сама мне ничего не рассказала?
— Ну, — поворачиваюсь я к нему, — мы оба прекрасно понимали, что рано или поздно это бы произошло, — со всем самообладанием произношу я.
«Я не понимаю? — смотря на нее, думает Адан. — Она так легко обо всем этом говорит. Где же та, привычная мне, трусиха? Может быть, я ошибался, и за хрупким снаружи силуэтом скрывается кто-то другой?»
— Это значит, что все хорошо? — наконец спрашивает Адан.
— Именно! — одобрительно произношу я. — И нет никаких проблем, — но, увидев снова свою ночную рубашку, зажимаю губы. — Хотя одна, наверное, есть!
Он непонимающе на меня смотрит.
— Мне нечего одеть на вечеринку! — поясняю я.
Он подходит ко мне, и все мое тело начинает сжиматься от волнения, но, нависнув своим обнаженным телом надо мной, он лишь спокойно говорит:
— Оставь это мне.
— Предлагаешь довериться тебе? — изо всех сил я сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него, так как его запах одурманивает.
— Именно, — его взгляд такой теплый.
— Ну, смотри, если не справишься, то я одену что-нибудь из твоего.
Он начинает смеяться. «Его смех уже такой родной!»
За завтраком мы оба очень молчаливы, и внимательные хозяева ни о чем нас не расспрашивают, хоть при моем появлении Верону очень впечатлил мой засос, но она лишь мило улыбнулась. Димас и Верона о чем-то воодушевленно разговаривают, но мне не очень хочется вникать, наконец, через время я отчетливо слышу фразу:
— Все-таки Керро красивее, чем Димас, — доказывала мужу Верона, — скажи ему, Морр.
Я пробегаю взглядом по всем, понимая, что что-то пропустила. Адан, увидев мое замешательство, решает выручить меня.
— Они спорят, какое имя лучше дать их сыну.
— А!
— Миа, а как ты думаешь?
— А что означают эти имена? — просто спрашиваю я. Похоже, Вероне очень понравилось мое решение спора.
— Керро — это свободный, а Димас — закат.
— Мне нравится Керро! — тут же говорю я.
— Вот видишь, — радуется Верона.
— А Адана вы не рассматриваете? — вмешивается Адан.
— Нет, — в один голос произносит Димас и Верона.
— И чем мое имя вам так не угодило?
— Ты знаешь, что оно означает? — спрашивает его друг.
— По-моему, это все глупости, — пожимает плечами Адан, — лучше судить по человеку.
— А что оно означает? — не выдерживаю я.
— Земля, — поясняет Димас.
— И что здесь плохого? — возмущенно спрашивает Адан.
— Ничего, — начинает пояснять ему Верона, — просто я хочу, чтобы мой сын не был земельным маньяком. «Ответ был адресован только Адану, интересно, что это значит?» — спрашиваю я себя.
— А что значит твое имя? — неожиданно слышу я у себя возле уха.
— Я не скажу, — шепотом отвечаю я.
— Как хочешь, я все равно узнаю, — пожал он плечами.
— Ты будешь смеяться?
— Мне стало еще интереснее.
— Мое имя означает — упрямая и непокорная, — говорю я и ничуть не удивляюсь, когда сразу же слышу знакомый оглушающий смех.
— И как можно после такого не верить в значение имени? — немного успокоившись, произносит Адан.
В обед приехали три пары гостей, которые должны расположиться в спальнях наверху. «Ура, никаких одиноких девушек!» — начала ликовать я, но вскоре осознала, что рано обрадовалась.
— А где Моник и Соль? — спросила, встречая гостей, Верона, и я поняла, что они должны были приехать вместе. — Они передумали?
— Конечно же, они приедут, — ответила очень высокая брюнетка в паре с таким же высоким лысым мужчиной (позже я узнаю, что их зовут Кароль и Андрес). — Как Моник может пропустить вечеринку, если здесь Адан.
Все дружно начали смеяться, и я понимаю, что чего-то не знаю, но его чересчур довольная улыбка становится первым семенем зарождения чувства собственности во мне. «Я что ревную?» — задаю тут же я сама себе вопрос.
Обед затянулся на несколько часов. Я познакомилась с остальными парами. Очень маленькую блондинку звали Алисия, а ее среднего роста мужчину с русыми длинными кудрями Освальдо. И наконец, пухленькую, при формах, жизнерадостную шатенку звали Тониа, а ее спутника, очень смуглого жгучего брюнета, Рауль.
За столом почти всегда все разговаривали на испанском, но я не расстраивалась, так как, если честно, мне было все равно, о чем идет речь. Все мои мысли были заняты прошлой ночью и предстоящей вечеринкой. «Иногда я думаю: что вообще здесь делаю? Но стоит мне посмотреть в сторону и увидеть Адана, вспоминаю нашу первую встречу и понимаю — разве я могу сказать ему «нет». Самое интересное во всем этом, мне так спокойно, ведь, не зная, что будет дальше, мне совсем не страшно. Мне нравится чувствовать себя особенной рядом с ним, но реализм во мне помогает не забывать, что эта сказка на время и не стоит ждать счастливого конца! Хоть я не буду отрицать: мне бы очень хотелось продлить этот мираж, но…»
