Фредерик Массон пишет о Наполеоне и его Жоржине:
«Он был большим поклонником ее красоты, но ему очень нравился и ее бойкий живой ум. Она рассказывала ему закулисную хронику и все то, что происходило в фойе Французского Театра, где тогда можно было услышать немало интересного».
Она умела играть на самой слабой его струне — на любопытстве — и, может быть, этим самым привязала его к себе на более длительный срок, чем сделала бы это при помощи одной лишь красоты. В обществе Жоржины Наполеон всегда был весел, как ребенок.
Александр Дюма отзывался о ней так, сравнивая ее с другой известной актрисой «Comédie Française»:
«Жорж — хорошая тетка, она хоть и напускает на себя величественность и держится, как императрица, но позволяет любые шутки и смеется от всего сердца, тогда как мадемуазель Марс лишь принужденно улыбается…»
Одним словом, Наполеон чувствовал себя великолепно в ее обществе и спускался со своего пьедестала, чтобы какое-то время побыть просто человеком. В одном из писем к своей приятельнице Марселине Деборд-Вальмор актриса потом так рассказала о своем последнем свидании с Наполеоном перед его отъездом в Булонский лагерь:
«За мной приехали около восьми часов вечера. Я прибыла в Сен-Клу, и на этот раз меня провели в комнату, смежную со спальней. Я видела эту комнату впервые. Это была библиотека. Консул не заставил себя долго ждать.
— Я позвал тебя раньше обыкновенного, милая Жоржина, — сказал он. — Я хотел еще раз видеть тебя перед отъездом.
— Боже мой, вы уезжаете?
— Да, завтра, в пять часов утра, в Булонь. До сих пор никто еще не знает об этом.
Мы сели оба на лежавший на полу ковер.
— Ну, и что же, тебе не грустно от этого? — спросил он.
— Конечно, мне очень грустно.
— Нет, неправда. Тебе нисколько не жалко, что я уезжаю. — С этими словами он положил мне свою руку на грудь и прибавил полусердито-полушутя: — Это сердечко ничего не чувствует ко мне.
Это было для меня очень мучительно, и я дорого дала бы, если бы могла пролить хоть несколько слез. Но я не могла заплакать.
Мы сидели близко около топившегося камина. Я пристально смотрела на огонь и на раскаленную каминную решетку. Так просидела я несколько минут неподвижно, точно мумия. Стало ли больно моим глазам от огня, или я расчувствовалась, если это вам лучше нравится, но только две крупные слезы скатились мне на грудь. С неописуемой нежностью Первый консул выпил поцелуями эти слезы с моей груди. Ах, я лучше не умею выражаться, но это было именно так! И я была до такой степени действительно растрогана этим доказательством любви, что пролила искренние слезы и даже всхлипнула.
Что мне сказать вам? Он прямо опьянел от счастья и радости. Если бы в эту минуту я попросила у него Тюильри, то он не отказал бы мне в моей просьбе. Он смеялся, он играл со мной и бегал по комнате, а я должна была его ловить. Чтобы я не смогла поймать его, он забрался на лестницу, которая служила для того, чтобы доставать книги с верхних полок. Так как эта лестница была на колесиках, то я стала возить его по всей комнате. И он смеялся и кричал: „Ты ушибешься! Перестань, или я рассержусь!“»
После этого Наполеон передал своей Жоржине пакет с 40 000 франков. Он не хотел, чтобы она оставалась без денег во время его отсутствия…
Сама она утверждает, что он звал ее к себе два раза в неделю и что они часто оставались вместе до рассвета. Но всезнающий камердинер Констан отрицает это и утверждает, что мадемуазель Жорж никогда не оставалась у Наполеона больше, чем два-три часа. Фредерик Массон считает, что Наполеон «вызывал ее к себе довольно часто», Стендаль же вообще насчитал не больше шестнадцати подобных визитов.
Впрочем, точно известно, что посещения Жоржины продолжились и после возвращения Наполеона в Париж. В Тюильри он принимал ее в том помещении, которое раньше занимал его секретарь Бурьенн.
По словам Фредерика Массона, «после переезда в Париж он продолжал видеться с ней у себя в антресолях, но никогда не бывал у нее; ему ни разу не пришлось поэтому встретиться с Костер де Сен-Виктором или с другими ее любовниками. Это длилось два года, по свидетельству Жорж, которая утверждает, что все это время она была ему верна: этого от нее и не требовали».
* * *
Понятно, что Жозефина очень скоро узнала об этом романе своего мужа. Естественно, она начала устраивать Наполеону сцены.
— Она волнуется больше, чем следует, — говорил на это Наполеон. — Она постоянно боится, чтобы я не влюбился серьезно. Она не знает, очевидно, что любовь создана не для меня. Что такое любовь? Страсть, которая заставляет забывать всю Вселенную, чтобы видеть только любимый предмет. Я же, несомненно, не создан для таких крайностей. Какое же значение могут иметь для нее развлечения, не имеющие ничего общего с чувством любви?
Тем не менее он стал аккуратнее, однако Жозефина все равно ревновала, несмотря на все предосторожности.
Однажды она находилась в Тюильри с мадам Клер де Ремюза. Было уже примерно час ночи, и во дворце все давно спали. Однако Жозефина вдруг вскочила на ноги и сказала:
— Я не могу дольше выносить этого. Я уверена, что Жорж здесь, наверху. Но я помешаю им. Пойдемте со мной!
И обе женщины начали подниматься наверх по потайной лестнице, ведшей к покоям Первого консула. Жозефина шла впереди, а мадам де Ремюза — чуть сзади и несла в руках зажженную свечу. Вдруг послышался шум. Мадам де Ремюза так испугалась, что бросилась бежать, оставив Жозефину одну на темной лестнице…
Короче, в тот раз Жозефине так и не удалось «накрыть» любовников. Зато в другой раз ей в этом помог случай. Наполеон был очень занят напряженной работой, а ночь он проводил с Жоржиной. Среди ночи ему вдруг сделалось дурно (видимо, это был эпилептический припадок), и девушка, впервые оказавшаяся в подобной ситуации, растерялась. Не зная, что ей делать, она начала звать на помощь, и на ее крик сбежался весь дворец. Естественно, Жозефина тоже была разбужена этим шумом…
Когда же Наполеон пришел в себя, он был немало удивлен, увидев рядом Жозефину и полураздетую перепуганную Жоржину. Он тогда страшно рассердился на последнюю, и актриса была поспешно удалена восвояси.
Сам же Наполеон, как уже говорилось, никогда не посещал Жоржину на дому. По-видимому, он и в самом деле не хотел подвергать себя опасности встречи с другими ее любовниками. Но главное — он заботился о том, чтобы его любовные похождения не провоцировали лишних разговоров. Поэтому-то его внимание к актрисе не имело официальных доказательств. В частности, она не пользовалась ни большими привилегиями в театре, не получала особых вознаграждений, когда играла при дворе в Сен-Клу. Известно, например, что однажды она осмелилась попросить у Наполеона его портрет, но он в ответ протянул ей наполеондор
[3]
и сказал:
