Впрочем, и визит Марии Валевской был для изгнанника огромной радостью.
Графиня в это время жила во Флоренции. Там она нашла корабль, идущий в Неаполь, и решила воспользоваться этим, чтобы нанести визит бывшему императору в его новом миниатюрном государстве. Сначала на Эльбу был отправлен ее брат, полковник Теодор Лончиньский. Его задачей было увидеться с высокопоставленным изгнанником и получить от него формальное согласие на приезд. Несколько дней спустя Теодор вернулся во Флоренцию с письмом от Наполеона. Оно было датировано 9 августа 1814 года, и в нем говорилось следующее:
«Мария, я получил твое письмо, беседовал с твоим братом. Поезжай в Неаполь по своим делам. С интересом, который ты всегда во мне вызываешь, увижу тебя, когда ты поедешь туда или на обратном пути. Малыша, о котором мне говорят столько хорошего, обнимаю с настоящей радостью. До свидания, Мария, с беспредельной нежностью,
Наполеон».
Историк Андре Кастело утверждает, что Теодор Лончиньский якобы привез с Эльбы два письма Наполеона. Второе предназначалось для таинственной «герцогини де Колорно», пребывавшей в то время на курорте в Экс-ле-Бэне. Под этим именем скрывалась экс-императрица Мария-Луиза, которая инкогнито поехала на французские воды в обществе неотступного ныне генерала графа Адама фон Нейпперга, исполняющего при ней обязанности стража и опекуна по велению ее отца, австрийского императора. Кастело сообщает, что Наполеон воспользовался встречей с польским офицером, чтобы поручить ему деликатную, хотя и не совсем тактичную для данного случая, миссию. Он послал через него жене — неизвестно, которую уже по счету, — просьбу приехать на Эльбу. Таким образом, полковник Лончиньский стал двойным «любовным посланником».
«Герцогиня де Колорно» получила письмо и успела на него ответить еще до отъезда Марии из Флоренции. Экс-императрица в своем ответе заверяла мужа, что всем сердцем жаждет соединиться с ним как можно скорее, но этому препятствуют непреодолимые преграды. Она писала неправду. В действительности она вообще не собиралась ехать на Эльбу. День ото дня она все больше чувствовала себя австриячкой и все больше поддавалась мужским чарам красавца фон Нейпперга.
Теодор Лончиньский угадал истинное настроение Марии-Луизы и с чистой совестью стал склонять свою сестру поспешить с визитом. Вскоре после его возвращения во Флоренцию маленькая экспедиция погрузилась на нанятый корабль и поплыла к Эльбе.
* * *
Мария знала, скорее — угадывала, как прочно Наполеон привязан к Марии-Луизе, и вовсе не собиралась отбивать у императрицы ее мужа. Она стойко переносила свою суровую долю и лишь иногда плакала тайком, утешая себя банальностями типа того, что все, что ни делается, — к лучшему. Когда же для ее любимого настали дни испытаний, она снова решилась появиться на сцене, предлагая Наполеону уже не свою любовь, но поддержку и утешение, которые мог бы дать побежденному императору ее приезд на Эльбу. В Фонтенбло он заставил ее прождать напрасно, и она, утомившись ожиданием, вынуждена была покинуть дворец, сочтя себя совсем забытой. Понятно, что она выбрала тогда не самое подходящее время. А посему свою любовь она унесла нетронутой, как неприкосновенное сокровище. В ее сердце, несмотря ни на что, продолжала жить тайная надежда. Она была женщина и… все еще любила. Она не могла не думать, что возможность снова овладеть сердцем Наполеона, как в былые дни, теперь снова становилась реальной. В качестве могущественного и победоносного императора он ускользал от нее. Над ним довлели обязанности, налагаемые властью, величие престола, уважение перед династией и тому подобные обстоятельства, но теперь, свергнутый с ослепительной высоты, он казался ей доступнее.
Конечно, она не радовалась его поражению, но она не могла не думать, что соображения высшей политики уже не существовали на этом жалком острове, где она собиралась присоединиться к нему.
В Фонтенбло Наполеон еще был великим императором, и гвардия оберегала его жизнь, на Эльбе же он был просто человеком. Сложивший оружие, оскорбленный и униженный, отправленный в изгнание, где ему предстояло вести монотонную и тихую жизнь, покорившись печальной участи развенчанного монарха, он становился для нее еще более пленительным, еще более достойным любви, чем в то время, когда он блистал в Тюильри и делал смотры преданным войскам.
Европа, политика, прежнее величие — теперь не было всех этих препятствий, и Мария мечтала о счастье мирной и спокойной жизни вдвоем, в каком-нибудь маленьком и уютном домике на Эльбе. Их сын играл бы рядом, и не было бы никакого внешнего шума, никакого бряцания оружия. Ничто не нарушало бы спокойствия уединенной жизни, предписанной победителями тому, перед которым все они некогда дрожали. Это было бы блаженное, дивное, завидное существование. Но покорится ли этому спокойствию вечно мятущаяся натура Наполеона? Захочет ли он довольствоваться таким счастьем?
* * *
Поздним вечером 1 сентября 1814 года на горизонте показалось судно. В этот день Наполеон, расположившись на холме, с раннего утра смотрел в подзорную трубу на море.
— Это они! — воскликнул он.
Черная точка на горизонте медленно увеличивалась, и вскоре уже можно было различить бриг, который на всех парусах держал курс прямо на Эльбу.
Наполеон, не отрывая глаз от подзорной трубы, старался разглядеть на палубе женский силуэт. Одна ли Мария Валевская пустилась в путь или взяла с собой маленького Александра?
Сгорая от нетерпения, император вглядывался в даль. Внезапно он повернулся к капитану Бернотти.
— Поезжайте в Порто-Феррайо, — приказал он. — Возьмите карету и все необходимое. К ночи вам надо быть в Сан-Джованни, чтобы встретить корабль.
Офицер тотчас же отбыл.
Наполеон опасался, как бы Мария-Луиза не проведала о визите на Эльбу Марии Валевской. Поэтому он позаботился о том, чтобы все состоялось в тайне. Положение осложнялось еще и тем обстоятельством, что на Эльбе находилась в это время мать изгнанника, почтенная мадам Летиция.
Чтобы скрыть визит Валевской от жены и матери, бывший император договорился с братом графини, что бриг бросит якорь близ Сан-Джованни, в пустынном месте, подальше от взоров любопытных. Местом встречи был выбран самый отдаленный и труднодоступный уголок острова — обитель Мадонна-дель-Монте, расположенная на высокой горе над селением Марчиана-Альта.
Кстати, обстановку секретности, царившую на острове во время визита Марии Валевской, особо отмечает Андре Понс де л’Эро. Этот человек, которого в 1809 году отправили на Эльбу руководить местными шахтами и который пять лет спустя имел возможность наблюдать за Наполеоном, пишет в своих «Воспоминаниях» следующее:
«После того как прибыла графиня Валевская, император больше никого не принимал, даже Мадам Мать. Его изоляция была полной».
В девять часов вечера Бернотти и гофмаршал Анри Бертран, притаившись в оливковой роще в тридцати метрах от песчаного берега, ждали дальнейших приказаний экс-императора.
А Наполеон в это время готовился к встрече с Марией в Мадонне-дель-Монте. Неожиданно его известили, что высадка может задержаться, так как жители острова, заметив незнакомое судно, стоящее на якоре близ Сан-Джованни, решили, что это императрица приехала, наконец, к своему супругу, и толпой высыпали на берег.
