— Как ее зовут?
— Мадемуазель Ланж.
Лебелль уже был наслышан об этой девице. Он скорчил гримасу и молча проводил графа дю Барри до двери: камердинер уважал Его Величество и не хотел допускать в королевскую постель ту, которая год провела в заведении мадам Гурдан. Но граф дю Барри не унимался — раз двадцать он приходил к Лебеллю… Через месяц тот не выдержал атаки:
— Ну хорошо, приведите ее.
На следующее утро граф представил свою протеже «устроителю утех», который не смог скрыть своего восхищения. Пока он изучал прелести молодой женщины, граф направился к двери, с достоинством заметив:
— Оставляю ее вам. Смотрите и решайте… Клянусь честью — это творение неземное…
Оставшись наедине с Жанной, камердинер, с течением времени перенявший манеры своего величественного хозяина, по словам Ги Бретона, «подошел, сдернул с нее корсаж и положил ладонь на грудь. Возражений не последовало… Он раздел ее, уложил на диван и, подобно поварам, пробующим блюда, перед тем как подать королю, «попробовал» эту соблазнительную молодую блондинку, предназначавшуюся Людовику XV».
Девица оказалась на высоте, и Лебелль остался доволен: он нашел «новое изысканное блюдо для своего хозяина». Когда «экзамен» был уже позади, Жанна улыбнулась и задала лишь один, но зато очень деловой вопрос:
— Вы думаете, ему подойдет?
Восхищенный камердинер заверил, что постарается устроить ее встречу с королем.
Александр Дюма описывает произошедшее более прозаично:
«Лебелль увидел девицу Ланж и пленился ее красотой».
И он сдержал свое слово: в тот же вечер протеже графа дю Барри оказалась среди женщин, ожидавших во дворце «своего места под солнцем»… Но Людовик XV ее не заметил. В тот день не заметил.
В постели короля
На следующий день ей повезло больше: король ее увидел — и был очарован. Через два часа она уже лежала в его постели.
И уж тут-то Жанна Бекю, она же Манон Лансон, она же мадемуазель Ланж, в полной мере проявила себя. Первый раз после смерти маркизы де Помпадур Людовику XV показалось, что женщина увидела в нем мужчину, а не короля. По словам Ги Бретона, «предыдущие его любовницы не могли избавиться от некоторого смущения — их как будто подавляло уважение к нему. Манон же действовала как подлинная девица легкого поведения и позволила себе всевозможные дерзости. Новая для него, живая и непосредственная манера молодой женщины основательно задела чувства короля. На следующее утро он признался одному из своих приближенных, герцогу де Ноайю, что познал не испытанные ранее удовольствия».
На самом деле все было не так легко и просто. Вот что пишет об этом Александр Дюма:
«Лебелль испугался признаний девицы Ланж о прошедшей своей жизни. Один только герцог де Ришельё остался тверд и спокоен; он объявил, что таланты, которые Жанна приобрела в своей тревожной и богатой романтическими приключениями жизни, были весьма благоприятны для короля, слабость которого со дня на день увеличивалась. И потому Ришельё посоветовал Жанне действовать совершенно противоположно тому, как действовали другие женщины, пользовавшиеся прежде благосклонностью короля, то есть вместо того, чтобы представляться неопытной, не скрывать нимало своих талантов. Ришельё был отличный провидец; дела пошли так, как он предвидел, и даже еще лучше. В объятиях девицы Ланж Людовик XV мечтал о прекраснейших днях своей юности, и вскоре можно было заметить, какую власть должна была взять над ним новая его фаворитка».
Короче говоря, как утверждает Ги Шоссинан-Ногаре, «король провел с ней ночь и пришел в полный восторг. Ее опытность, смелость и новые, подаренные ею ощущения показались ему восхитительными».
В дальнейшем Жанна, поселившаяся рядом с королевским дворцом, умудрялась каждую ночь изобретать новые утехи, способные оживить увядшие чувства короля, — и возбудила у него подлинную страсть.
Королевский двор в шоке
Связь монарха с бывшей девицей из заведения мадам Гурдан шокировала Версаль. Однажды вечером Лебелль, испугавшийся возможных последствий, почувствовал угрызения совести и направился к Людовику XV. Он почтительно заметил, что, по его мнению, эта молодая особа достойна быть лишь мимолетным увлечением, но никак не фавориткой. Королю это замечание не понравилось. Он вспылил, схватил каминную кочергу и, угрожая камердинеру, воскликнул:
— Замолчи, или я тебя ударю!
Лебелль всегда был человеком впечатлительным… Ночью у него начались печеночные колики, и через два дня он умер.
Многие придворные разделяли точку зрения безвременно ушедшего в мир иной камердинера, но особенно не беспокоились: не может же, на самом деле, такая плебейка официально быть представлена ко двору. Король Франции никогда не подарит титул своей официальной фаворитки какой-то мадемуазель Ланж или как ее там… По существующему обычаю на эту роль позволено было претендовать лишь даме замужней и благородного происхождения.
Графиня дю Барри
Граф дю Барри, не прекративший прилагать усилия для успешной карьеры своей протеже, не замедлил посчитаться с мнением двора. Сам он не мог сделать Жанну своей супругой (был он женат и имел пятерых детей), но решился выдать ее замуж за своего брата, Гийома дю Барри. Братец этот, живший в Тулузе, был, как утверждают, «настоящей винной бочкой, свиньей, день и ночь он проводил в самых грязных оргиях». Гийом дю Барри охотно принял предложение, недолго думая, вскочил в дилижанс и прикатил в Париж, где его встретили взволнованные брат и герцог де Ришельё. Основания для волнений у них, несомненно, были: 24 июня 1768 года в возрасте шестидесяти пяти лет умерла добрая и благочестивая королева Мария Лещинская. Людовик XV был не на шутку опечален, и потому интриганы боялись, что король повернется лицом к религии и прогонит их ставленницу. Но после похорон королевы они успокоились: молодая женщина по-прежнему жила рядом с дворцом, а король продолжал навещать ее каждую ночь.
По словам Ги Шоссинана-Ногаре, «несмотря на ее недостойное прошлое, Людовик XV не желал с ней расставаться. Однако он не мог призвать ко двору женщину подобных занятий. Поэтому король распорядился срочно подыскать ей подходящего мужа из дворян. Дю Барри порекомендовал собственного брата, и тот, польстившись на предложенные ему значительные выгоды, 23 июля 1768 года зарегистрировал у нотариуса свой брак с Жанной Бекю, дав ей свою фамилию».
Очевидцы свидетельствуют, что «вся церемония была обычным фарсом». Нотариус был подкуплен, а наделенные богатым воображением братья дю Барри вдруг возомнили, что родоначальниками их семьи являются Барриморы из младшей ветви самих Стюартов… В конце концов, как говорится в одном из памфлетов того времени, «все эти лжедворяне протащили ко двору натуральную шлюху».
Как утверждает Александр Дюма, Гийому дю Барри «дали в награду за то, что он передал свой графский титул хорошенькой Жанне, сто тысяч ливров». После этого его отослали обратно в провинцию, он полностью отказался от каких бы то ни было прав на свою жену, а новоиспеченная графиня дю Барри была представлена двору, как в свое время была представлена мадам д’Этиоль, ставшая потом знаменитой маркизой де Помпадур.
