В восемь часов утра Александр Дюма проснулся и, улыбаясь, стал расталкивать коллегу.
— Не станем же мы ссориться из-за женщины, даже если она законная жена, — сказал он. — Это было бы глупо.
Взяв руку Роже, он опустил ее на срамное место своей супруги и торжественно провозгласил:
— Роже, примиримся, как древние римляне, на публичном месте…
В эту историю, какой бы невероятной она ни выглядела, легко поверить: Александр Дюма не был ревнив. Он сам был, по словам Жорж Санд, «гением жизни» и не требовал постоянства от своих женщин. Дотошные биографы подсчитали, будто у творца «Трех мушкетеров» было около пятисот любовниц (это впечатляет, но все же чуть меньше количества созданных им произведений, которых у него набралось почти шестьсот пятьдесят).
Рождение наследника престола
Французский император тоже был не меньшим «гением жизни», но пока не пытался заманить красавицу Вирджинию в свою спальню. Его жена должна была вот-вот родить ему наследника, и ему пока было не до любовниц. Понимая это, графиня не теряла надежды.
Вечером 15 марта 1856 года императрица Евгения стала кричать, что у нее начались роды. Во дворце поднялась суета. Врачи, члены императорской семьи, сановники, которые должны были присутствовать при рождении дофина, забегали. Мадам Мария-Мануэла де Монтихо, приехавшая из Испании к родам дочери, отдавала приказания, которые никто не слушал, а император бегал кругами по комнате и плакал.
Роды сразу же стали напоминать грандиозный водевиль.
Прелюдией послужило то, что у одного из врачей, суетившихся вокруг Евгении, месье Жобера де Ламбаль, начались рези в животе, и он упал на ковер. Пришлось унести его в соседнюю комнату и оказать ему необходимую помощь.
Затем император, истекавший слезами, почувствовал себя плохо. Его увели в зал, где он, лежа на канапе, содрогался от рыданий.
В три часа дня Евгения криком оповестила о появлении на свет наследного принца.
Доктор Конно пошел за императором.
— Сир! Это мальчик! Идите сюда!
Наполеон III, еле держась на ногах от волнения, потрусил в комнату, споткнулся о ковер и рухнул на руки Конно. К нему бросились телохранители и донесли его до кровати, на которой лежала Евгения. Очнувшись после легкого обморока, она спросила слабым голосом:
— Ну что? Девочка?
Император, стоявший на коленях рядом с постелью, промычал:
— Н-нет!
Глаза императрицы сияли.
— Значит, мальчик?
Наполеон III, окончательно растерявшись, снова замотал головой:
— Нет.
Евгения не знала что и думать.
— Но тогда кто же?
Доктор Дюбуа поспешил вмешаться:
— Ваше Высочество, родился мальчик!
Императрица перебила его:
— Нет, девочка, просто вы хотите обмануть меня!
Доктор поднял новорожденного и предъявил присутствующим «неоспоримые доказательства принадлежности младенца к мужскому полу».
Все зааплодировали.
Тогда император, вдохновившись увиденным, вскочил и ринулся в зал, где томились придворные.
— Мальчик! Родился мальчик! — кричал он. Вне себя от радости, он бросался к попадавшимся ему навстречу людям и целовал их в обе щеки.
Их напуганный вид немного отрезвил его. Он смущенно пробормотал:
— Я не смогу расцеловать каждого. Но я благодарю всех за оказанное мне внимание.
И, утирая слезы, он вернулся в комнату императрицы.
Казалось, этой сценой и завершится буффонада. Но не тут-то было.
В четыре часа Ашилль Фульд, министр императорского двора, объявил, что закончил составление свидетельства о рождении принца. Он обернулся к первому наследному принцу Наполеону-Жозефу (сыну Жерома Бонапарта, известному, как «Плон-Плон») и поклонился ему.
Но тот был в крайне дурном расположении духа. До последнего момента он надеялся, что Евгения родит девочку. Появившийся на свет мальчик отнял у него право на наследование престола, навсегда лишил его возможности занять трон
[18]
.
Надувшись, он отказался подписать составленный акт.
Ошеломленный месье Фульд настаивал, говоря, что подпись Его Светлости совершенно необходима. Но Его Светлость топал ногами и мотал головой:
— Нет!
А потом неожиданно для всех он вдруг рванул прочь из зала.
Эта нелепая сцена имела столь же экстравагантное продолжение. Ашилль Фульд, принц Мюрат, граф де Морни (единоутробный брат Наполеона III и председатель Законодательного собрания) и министр Пьер-Жюль Барош устремились за беглецом, крича:
— Ваше Сиятельство! Ваше Сиятельство! Подпишите!
Но тот, несмотря на свою полноту, сумел оторваться от преследователей. В конце концов запыхавшаяся компания ворвалась в небольшой зал, где дремала принцесса Матильда. Проснувшись от шума, она испуганно вытаращила глаза:
— Что здесь происходит?
Месье Фульд пояснил, старательно подбирая выражения, что Его Сиятельство отказывается подписать свидетельство о рождении наследного принца. Она пожала плечами:
— Не кажется ли вам, брат мой, что от того, подпишете вы эту бумагу или нет, в сущности, ничего не изменится? Родился наследник престола. И тут уж ничего не поделаешь.
Принц Наполеон-Жозеф взял из рук месье Фульда перо и тут же посадил огромную кляксу на протянутую ему бумагу.
Месье Фульду пришлось довольствоваться этой своеобразной подписью.
Император свободен!
А тем временем графиня ди Кастильоне ликовала, узнав о рождении наследника престола. Она считала, что теперь император будет свободен от забот, связанных с беременностью Евгении, и сможет уделять все время ей.
