А приехав на место, он якобы предложил ей на выбор: либо раздеться, либо быть убитой и закопанной в саду. После этого он якобы начал избивать ее плетью.
Роза Келлер утверждала, что ее избили семь или восемь раз. Когда она закричала, маркиз якобы показал ей нож и пригрозил, что прикончит, если она не угомонится.
Затем он натер ей пострадавшие части тела мазью, в состав которой входил белый воск, а потом принес ей еду и запер в комнате на два оборота ключа. Однако несчастной женщине все же удалось сбежать через окно. Для этого она сняла простыни и свила из них подобие веревки. Внизу никого не оказалось, и она с риском сломать себе шею спустилась в сад. А оттуда перебралась на улицу и бросилась бежать.
После этого она, вся окровавленная и в слезах, обратилась за помощью к прохожим, и те отвели ее прямо в полицейский участок, где она подала соответствующую жалобу. При этом люди, ничего сами не видевшие, охотно предложили себя в свидетели, и полицейским пришлось выслушать кроме заявления потерпевшей еще и около двадцати самых разноречивых, но полных драматизма "показаний"…
И конечно же в интересах вдовы было преувеличить свои страдания, чтобы иметь возможность потребовать солидное вознаграждение, которое она и получила уже 7 апреля 1768 года. Она отказалась от своей жалобы в обмен на компенсацию в раз-мере 2400 ливров
[8]
: это была сумма, которую она не заработала бы и за несколько лет.
Деньги, естественно, заплатило семейство де Монтрёй, которое было заинтересовано в том, чтобы маркиз избежал процесса, который мог бы иметь для него самые неприятные последствия. Тем не менее, ему не удалось выйти "сухим" из этой достойной сожалений истории.
Сейчас в обстоятельствах процесса по так называемому "делу Розы Келлер" разобраться практически невозможно — слишком много явной лжи, как со стороны обвинительницы, так и со стороны самого маркиза, обвинявшегося в покушении на убийство.
Как бы то ни было, с 12 по 30 апреля 1768 года маркиз де Сад провел в заключении в замке Сомюр, что на Луаре.
Следует отметить, что там с ним обращались достаточно вежливо, как и подобает относиться к человеку его положения, слово чести которого должно внушать уважение. В любом случае, в стенах замка маркиз пользовался определенной свободой передвижения и обедал за одним столом с комендантом.
А 30 апреля, несмотря на отказ Розы Келлер от своих обвинений, инспектор Луи Марэ, выполняя приказ уголовного суда, забрал маркиза из Сомюра, чтобы поместить его в крепость Пьер-Ансиз, что неподалеку от Лиона.
Замок Сомюр на Луаре. Современный вид
Маркиза поразила новость о переводе в Пьер-Ансиз (Pierre-Encise). Однако и там ему пообещали сохранить привилегии, которыми он пользовался в Сомюре. Но при этом инспектор Луи Марэ объяснил, что — в свете совершенного маркизом де Садом преступления и полагающегося за него наказания — режим Сомюра власти сочли слишком "мягким".
Заключение в крепости Пьер-Ансиз продолжалось около месяца, а 2 июня 1768 года маркиза перевели в парижскую тюрьму Консьержери.
В середине июня 1768 года советник парламента (суда) Жак де Шаванн провел допрос маркиза де Сада.
В результате суд постановил, что маркиз де Сад приговаривается к официальному штрафу в сто ливров. При этом вопрос о добровольности участия Розы Келлер в упомянутых событиях стал краеугольным камнем следствия.
Понятно, что обвиняемый хотел обелить свое имя. Допрошенный Жаком де Шаванном, маркиз раз за разом повторял свою версию событий. Встретив Розу Келлер, он якобы честно "посвятил ее в свои намерения". И она якобы разделась по собственному желанию. А он якобы лишь последовал ее примеру. Когда же Роза обнажилась, он велел ей лечь лицом вниз на кушетку, но не связывал ее. Потом, по утверждению маркиза де Сада, им была применена плеть, но никакого ножа не было. Более того, на покрасневшие места он потом якобы наложил мазь, используемую для лечения ссадин…
Все сказанное маркизу представлялось вполне разумным объяснением, но суд тем не менее распорядился вновь отправить его в крепость Пьер-Ансиз.
С чем это было связано? Скорее всего, тут постаралось семейство де Монтрёй. Они, по-видимому, полагали, что несколько месяцев заключения в крепости пойдут на пользу их своенравному "родственничку". Его спасли от обвинения в серьезном уголовном преступлении, но это не значит, что ему не придется дорого заплатить за содеянное.
С другой стороны, такое внимание к маркизу де Саду объяснялось еще и тем, что истязания его жертвы явно имели сексуальную подоплеку, а это считалось страшным грехом. Понятно, что XVIII век не блистал пуританской моралью. Это была эпоха "куртизанства", и практически все дворяне имели "фавориток", любовниц и пр. Однако и до провозглашения сексуальной революции тоже еще было далеко, поэтому секс вне брака все же считался развратом. Не говоря уж об оральном и анальном сексе. Например, тот же анальный секс в те времена приравнивался к зоофилии (содомии) и наказывался чуть ли не смертной казнью. Лишь в конце XVIII века смертная казнь за это была заменена тюремным заключением или ссылкой. Плюс, конечно же, похищение и насильственное удержание женщины.
Все это, хотя и было основано лишь на противоречивых словах Розы Келлер, которая потом от них отказалась, превратило этот достаточно обычный эпизод распутного поведения молодого человека в некий эротический детектив, а маркиза де Сада — в "Синюю Бороду", жестоко убивавшего своих жен.
Как бы то ни было, после всего этого узником крепости Пьер-Ансиз маркиз де Сад оставался на протяжении еще пяти месяцев.
Анри д’Альмера в связи с этим утверждает:
"Если бы юстиция того времени находилась на уровне гуманных и нормальных взглядов, то маркиз де Сад не провел бы в заключении более двадцати лет. Он с первого же момента попал бы в дом для душевных больных, и в молодые годы половой дефект при известном режиме и разумной диете мог бы значительно смягчиться. Но юстиция того времени считалась со всем, кроме здравого смысла и науки. Мнение озлобленной тещи столь развратного зятя было гораздо более влиятельно, чем все доводы людей науки".
От себя добавим, что несправедливость по отношению к маркизу не могла не выглядеть нелепой, ведь половая распущенность аристократов и придворных в те времена переходила всякие границы. Наверное, власти просто решили, что настал момент обуздать подобное поведение, и маркиз де Сад оказался наиболее удобным "козлом отпущения".
При этом даже у самого Людовика XV в Версале имелось "гнездышко", в котором он регулярно уединялся с девушками, специально приготовленными для него мадам де Помпадур. И кстати говоря, там все развивалось по той же схеме, что и у маркиза де Сада: особым вниманием у короля пользовались молодые сексуально активные женщины из простонародья, и в их присутствии король выдавал себя за некоего польского пана.
