Главным аргументом в защиту Сальери Лихтенштейн считает тот факт, что последний раз композитор видел Моцарта за два месяца до его смерти. Он пишет, что если встать на точку зрения Бэлзы, то “речь может идти только о том, что композитор был однократно отравлен Сальери <…> массивной дозой химического яда, действие которого якобы начало обнаруживаться только спустя некоторое время после отравления. Науке не известны такие отравляющие вещества, скрытый период действия которых на организм длился бы такое длительное время после однократного приема смертельной дозы. Наряду с этим может возникнуть и другое предположение, что Моцарт подвергался длительному систематическому отравлению дробными дозами химического яда. Тогда странные обстоятельства похорон композитора, в которых родные непосредственного участия не принимали, невольно бросают тень подозрения на тех лиц, которые окружали и хоронили Моцарта. Не они ли повинны в его гибели? На этот вопрос, нуждающийся в тщательной криминалистической интерпретации, вряд ли можно ответить”.
Таким образом, версия Пушкина, поддерживаемая Бэлзой, что Сальери всыпал Моцарту яд в бокал шампанского, никак не проходит. Скрупулезно доктор Лихтенштейн рассматривает все записи из истории болезни великого композитора, с самого детства, когда он тяжело болел скарлатиной и ревматизмом. От них он переходит к показаниям жены, Зюсмайра и других близких к Моцарту людей и приходит к следующему выводу: “Напряженный и изнурительный труд, тяжелые нравственные страдания могли привести к нарушению кровообращения с развитием обширных отеков, в частности асцита, который современники композитора в соответствии с уровнем их знаний считали самостоятельным заболеванием (водянкой), а не симптомом заболевания сердца… Отечность, судя по письмам, воспоминаниям и дневникам, возникла только тогда, когда обессиленный Моцарт окончательно слег в постель”.
Доктор Лихтенштейн фактически сходится во мнении с крупнейшими западными специалистами, которые в 1964 году на специальной научной сессии Центрального института моцартоведения в Зальцбурге пришли к выводу о несостоятельности версии о насильственной смерти композитора. А спустя 30лет, в 1997 году прозвучал последний аккорд в миланском Дворце юстиции: там слушалось дело об обвинениях в отравлении Моцарта. Антонио Сальери был полностью оправдан»
{374}.
Как бы то ни было, отпевание Моцарта состоялось 6 декабря 1791 года в соборе Святого Стефана. За гробом шли барон Готфрид ван Свитен, один из самых богатых масонов и меценат Моцарта, «правая рука» Моцарта Зюсмайр и еще несколько музыкантов. Шел за гробом и Антонио Сальери. Это сухие факты, а вот как описываются похороны в литературе:
Даниил Гранин: «Ветер и мокрый снег разогнал скудную похоронную процессию, что следовала за гробом Моцарта. Друзья один за другим отставали, покидали похоронные дроги. В конце концов, остался один человек. Это был Антонио Сальери — он единственный проводил покойника до городских ворот Вены»
{375}.
Александр Дратвицки: «Вокруг гроба было не так много народа: Иосиф Дейнер, Зюсмайр, барон ван Свитен, кое-какие родственники и друзья-музыканты. Самым неожиданным было присутствие Сальери»
{376}.
Андрей Битов: «За гробом шли всего четыре человека (один из них Сальери)»
{377}.
Биограф Моцарта Марсель Брион утверждает, что всё это происходило «под завывания шквалистого ветра со снегом». Более того, согласно Бриону, погода потом «настолько испортилась, что ни у кого не хватило отваги дойти до кладбища»
{378}.
По этой причине якобы при погребении Моцарта никто не присутствовал, а посему никто точно не знает, где он был похоронен.
Позже, на основе архивов Венской обсерватории, было установлено, что погода в тот день была вполне умеренной. Не было ни снега, ни дождя и никакого резкого ветра. По-видимому, ужасная погода — это тоже выдумка романтиков XIX века. Надо же было хоть как-то объяснить отсутствие на похоронах вдовы Моцарта, членов ее семьи и семьи самого Моцарта! Например, сестры Констанцы Софи Гейбль и любимой сестры Моцарта Наннерль — последняя почему-то не появилась ни у постели умирающего брата, ни на похоронах. А где же был старший сын Моцарта Карл Томас? Ведь ему в тот момент уже исполнилось семь лет…
Утверждается, что тело Моцарта похоронили на кладбище Святого Марка, в братской могиле, вместе с двумя десятками нищих. Но при этом никто не позаботился ни о кресте, ни о надгробии. И могила эта так и не была потом найдена.
Эрнст Вильгельм Гейне пишет: «Он был похоронен в могиле для бедных. Это значит, что он был похоронен абсолютно анонимно с другими бедняками в яме, без надгробного камня, так, чтобы даже короткое время спустя невозможно было с полной уверенностью определить место его захоронения»
{379}.
И тут возникает последний вопрос — а откуда вообще известно, что Моцарта похоронили именно на кладбище Святого Марка? Ведь нет ни одного свидетеля погребения, ни одной записи, ни одного даже минимального указания на это…
Может быть, это было кому-то выгодно? Ведь даже через много лет, после эксгумации, можно было бы точно определить причину смерти композитора, не без оснований считающегося сейчас гением…
В связи с этим Б. С. Штейнпресс задается вопросом: «Почему население Вены, столь возбужденное уже распространившимися слухами об отравлении Моцарта, не проявило беспокойства по этому поводу во время самих похорон? Ведь о смерти композитора было известно всему городу и толпы людей приходили прощаться с ним»
{380}.
Ответить на этот вопрос однозначно невозможно. Ведь и в самом деле у изголовья умиравшего Моцарта, сменяя друг друга, дежурили музыканты: Шакк, Рознер, Хофер, Герль и многие другие. Некоторые исследователи уверяют, что венцам не позволили проводить Моцарта в последний путь. Но вот кто не позволил? Почему? И как это можно было осуществить на практике? Ответов на все эти вопросы нет. Зато мы можем ответить на главный вопрос, связанный с темой нашей книги: кто бы ни был виновен в смерти Моцарта, Антонио Сальери не имеет к этому трагическому событию никакого отношения. Хотя отношения между ним и покойным не были особенно теплыми (в немалой степени по вине Моцарта), он высоко ценил творчество коллеги-композитора и искренне оплакивал утрату, которую понесли Вена и весь музыкальный мир.
САЛЬЕРИ В НАШИ ДНИ: ВОЗРОЖДЕНИЕ ИНТЕРЕСА
В середине XX века интерес к творческому наследию Сальери начал возрождаться.
В частности, в марте 1955 года Веронский театр поставил его оперу «Пещера Трофонио», написанную в 1785 году. В 1961 году Музыкальную неделю в Сиене украсила возрожденная шекспировская опера Сальери «Фальстаф, или Три шутки». Эта опера была написана почти за 100 лет до одноименного произведения Джузеппе Верди, и ею заинтересовались и другие театры. Опера была поставлена также в Вероне (в 1975 году) и в Триесте (в 1977 году).
