Тогда, в далеком 1750 году, вернувшись в Парму, Казанова получил от Герниетты письмо. Вот оно:
«Я должна была тебя покинуть, мой единственный друг. Не растравляй же свою боль, думая о моей. Давай представим, будто нам снится чудный сон, и не будем жаловаться на судьбу, ведь такие сны не длятся долго. Порадуемся тому, что мы сумели быть совершенно счастливыми три месяца подряд. Мало смертных смогут сказать о себе то же. Не забудем же друг друга никогда и станем часто вспоминать о нашей любви, чтобы возродить ее в наших душах, которые, хоть и разлучены, возрадуются ей еще с большей живостью.
Не старайся ничего обо мне разузнать. Знай, мой дорогой, что я хорошо распорядилась своими делами и всю оставшуюся жизнь буду так счастлива, как это возможно без тебя. У меня больше не будет любовников, но я желаю, чтобы ты не думал поступать так же. Я хочу, чтобы ты любил еще и еще, чтобы ты нашел себе другую Генриетту».
В «Мемуарах» Казановы о Генриетте речь зайдет еще раз в связи с событиями 1769 года. В то время он жил в Экс-ан-Провансе и непрестанно думал о ней. Он уже знал ее настоящее имя. Знал он и то, что ее замок находится поблизости. Много раз он слышал, как разные люди произносили при нем ее имя, но он упорно воздерживался от расспросов, чтобы не выдать их давнее знакомство. И все же Казанова решил напомнить ей о себе. Он подготовил письмо, в котором говорилось о том, что он в Эксе, и направился к ее замку с целью передать это письмо и ждать в карете, какова будет ее воля.
Когда Казанова прибыл на место, он протянул свое письмо слуге, вышедшему спросить, что ему будет угодно, и тот ответил, что обязательно передаст его, как только представится случай.
— А что, госпожи нет здесь? — спросил Казанова.
— Нет, месье. Она в Эксе.
— Давно ли?
— Да уже с полгода.
— А где она там живет?
— В своем доме. А сюда она приедет, как обычно, на лето, то есть недели через три.
— Не пустите ли меня внутрь, я напишу ей еще одно письмо?
— Соблаговолите войти…
Выйдя из кареты, Казанова вдруг увидел ту самую служанку, которая совсем недавно выхаживала его, когда он тяжело болел.
— Вы здесь живете? — удивленно спросил он.
— Да, месье.
— И давно?
— Десять лет.
— А у меня-то вы как оказались?
На этот вопрос служанка рассказала, что это ее госпожа велела ей отправляться туда, где Казанову свалила болезнь. Там ей надлежало поселиться в его комнате и ухаживать за ним, как за ней самой.
— Больше мне нечего рассказывать, — сказала она. — А все-таки странно, что вы с госпожой не встретились в Эксе.
— Да она, верно, никого не принимает.
— Так-то оно так, но сама-то она выезжает.
— Уму непостижимо. Я, скорее всего, видел ее, но как могло случиться, что я ее не узнал? Вы говорите, что уже десять лет при ней состоите. Сильно ли она переменилась?
— Совсем не переменилась.
Служанка удалилась, а Казанова, ошеломленный невероятным приключением, стал раздумывать, должен ли он немедленно ехать в Экс. Она у себя, докучливых гостей нет, почему бы ей не принять его? Раз она послала к нему сиделку, значит, она не забыла его, значит, она по-прежнему его любит… Что было делать?
Казанова решил написать, что будет ждать от нее ответа в Марселе до востребования. Он вручил это письмо своей сиделке, дал ей денег и отправился в Марсель.
На другой день он получил ответ Генриетты:
«Мой давний друг, ни в каком романе не встретишь истории, подобной нашей. Мы оба постарели. Поверите ли, что хотя я люблю вас по-прежнему, я рада, что вы не узнали меня? Нет, я не подурнела, но полнота изменила мой облик. Я вдова, я счастлива, богата и спешу уведомить, что, если банкиры откажут вам в деньгах, кошелек Генриетты всегда для вас открыт. Не стоит ради меня возвращаться в Экс, сейчас ваш приезд возбудит толки, а вот если вы повремените, мы сможем вновь увидеться, хоть и не на правах старых знакомых. Я счастлива, когда думаю, что, быть может, уберегла вашу жизнь, поместив к вам ту женщину, зная ее преданность и доброе сердце. Коль вы пожелаете продолжить нашу переписку, я в меру своих сил буду поддерживать ее. Мне до крайности любопытно было бы узнать, что сталось с вами после побега из Пьомби. Теперь, когда вы доказали, что умеете хранить тайны, я могу открыть вам, как случилось, что мы повстречались в Чезене, почему я воротилась на родину. Об этом не знает никто, только господин д’Антуан отчасти посвящен в эту историю. Я благодарна вам, что вы не стали здесь никого расспрашивать обо мне. Прощайте».
Письмо это убедило Казанову, что Генриетта образумилась и прежний пыл в ней угас, да и в нем самом тоже. Она была счастлива, а он — нет. Если бы он ради нее вернулся в Экс, то люди догадались бы о том, о чем им ведать не положено. И что ему было делать? Стать ей обузой? Он ответил ей длинным посланием, в котором предлагал продолжить переписку. В общих чертах он поведал ей свои злоключения, а она в подробностях пересказала ему свою жизнь. Всего она написала ему тридцать или сорок писем, но больше они так и не увиделись.
Глава шестнадцатая
Метод кнута и пряника от коварной Шарпийон
Девица эта, по собственному ее признанию, замыслила против меня худое еще прежде, чем свела со мною знакомство.
Джакомо Казанова
В июне 1763 года Казанова приехал в Лондон. Там он некоторое время жил на широкую ногу (спасибо маркизе д’Юрфе), сняв себе квартиру в самом элегантном районе города, был даже представлен королю Георгу III и королеве, но одна роковая женщина все испортила, сумела посадить его в тюрьму и чуть не довела до самоубийства.
Произошло это следующим образом. Через шесть месяцев своего нахождения в Лондоне Казанова начал сильно скучать, так как все это время у него не было возлюбленной. «Такого со мной еще не было, и причина оставалась мне неясной», — честно написал он по этому поводу. С мужчинами так иногда случается — ну никто вокруг не нравится. Кто-то в таких случаях начинает пить, кто-то с головой уходит в работу… Казанова нашел иное решение. Он дал объявление: «Сдам меблированную квартиру на втором этаже и приглашаю одинокую и независимую девушку, говорящую по-английски и по-французски, которая не станет принимать визитеров как днем, так и ночью. Владелец квартиры ищет не выгоды, а общения».
Это довольно откровенное объявление произвело сенсацию, и он стал принимать десятки молодых женщин, но всех их, в конце концов, отослал прочь. Все было не то. На двенадцатый день к нему пришла очень красивая девушка, назвавшаяся именем Шарпийон. Как выяснилось, это была не первая их встреча. Первая случилась гораздо раньше — четыре года назад, в Париже. Находясь в ювелирной лавке, Казанова тогда заметил хорошенькую девочку, которая упрашивала сопровождавшую ее женщину купить ей серьги, цена которых, по мнению этой женщины, была слишком высока. В тот момент Казанова был вполне обеспечен, и лишние три луидора не могли отразиться на состоянии его кошелька. К тому же ему всегда нравилось делать широкие жесты, и он, недолго думая, купил девочке серьги, совершенно не подозревая, какую зловещую роль она еще сыграет в его жизни.
