У политики нет сердца, а есть только голова.
Наполеон
О великом человеке судят по его великим делам, а не по его ошибкам.
Вольтер
Убивайте их всех. Господь потом разберет, кто свой, а кто чужой.
Легат папы Иннокентия III
Кострами так напугана Севилья!
Великий инквизитор Торквемада
Над городом свои расправил крылья,
Ему костры — утеха и услада…
Даниэль Клугер
Предисловие
В Испании, от страха онемелой,
Царили Фердинанд и Изабелла,
Но властвовал железною рукою
Великий инквизитор над страною.
Он был жесток, как повелитель ада,
Великий инквизитор Торквемада.
[1]
«Он был жесток, как повелитель ада…» Так написал о Торквемаде американский поэт XIX века Генри Уодсуорт Лонгфелло. Мнение это, надо сказать, достаточно распространенное. В частности, Альфонс Рабб в «Истории Испании» называет его «ужасный Торквемада», а Жан Мари Флёрио в своей книге «Путешествие по Испании» — «монстром». Манюэль де Малиани в «Политической истории современной Испании» пишет, что он был «ненасытным палачом», а также рассуждает о «религиозном фанатизме, кровавой персонификацией которого был Торквемада». И Луи Виардо в своем «Очерке об истории арабов и мавров в Испании» называет Торквемаду «беспощадным палачом, кровавые бесчинства которого порицались даже Римом, даже Александром Борджиа».
Не отстают и более современные авторы. Например, у Говарда Фаста Торквемада «жестокий и непреклонный», у Рафаэля Сабатини — «страшный и полный крайностей», у Томаса Дика — «инфернальный» и т. д.
А вот еще лишь некоторые из определений, адресованных Торквемаде: «высший злодей», «зловещий человек», «свирепый», «темен он, темна его душа, и темна его биография».
Так уж получилось, что Торквемада стал одной из самых «легендизированных» фигур в истории человечества, а руководимая им организация — просто жупелом, чем-то априори пугающим и внушающим ужас. Это очень удобно для многих историков: все инквизиторы — исчадия ада, а Торквемада — кровавый палач, самый страшный из них. Все просто и понятно, и не надо копать слишком глубоко, так как этим можно объяснить все что угодно.
Таков официальный образ Торквемады, растиражированный во множестве энциклопедий. Сколько во всем этом правды? Да примерно столько же, сколько в трагедиях Шекспира «Ричард III» и «Гамлет» — о реальном короле Англии и полулегендарном принце Амлете, имя которого впервые встречается в одной из исландских саг. К сожалению, Торквемаде повезло гораздо меньше: литературный талант его «обличителей» не идет ни в какое сравнение с гением Уильяма Шекспира.
Впрочем, есть и другие мнения об этом незаурядном человеке. Например, отец Антуан Турон в своей «Истории знаменитых людей Доминиканского ордена» пишет: «Не без оснований испанские историки считают Томаса де Торквемада одним из великих людей своего времени, одним из самых выделяющихся по своему рождению, талантам, набожности и ревностному отношению к религии. Испания
[2]
в XV веке насчитывала немало таких людей, но можно сказать, что их заслуги не затмевают его добродетель и многие из них всегда имели удовольствие дружески общаться с ним».
Каким же в действительности был Томас де Торквемада? Великим инквизитором, выдающимся государственным деятелем или патентованным злодеем и преступником?
К сожалению, однозначно ответить на этот вопрос крайне сложно, если не невозможно.
Взять, к примеру, хорошо известную историю о том, как королева Изабелла и король Фердинанд подготовили указ об изгнании евреев с подвластной им территории. Узнав об этом, евреи собрали 30 тысяч дукатов и направили к Католическим королям своего представителя. Изабелла с Фердинандом якобы уже хотели взять деньги, так необходимые для их истощенной войнами казны, но тут прибежал Торквемада и закричал:
— Иуда Искариот продал своего господина за тридцать серебреников! А Католические короли готовы теперь продать его за тридцать тысяч монет!
Сказав это, Торквемада якобы бросил на стол распятие и презрительно добавил:
— Продайте и это. Здесь изображен наш распятый Спаситель, за него вы получите еще несколько серебряных монет. Но не думайте, что я приму участие в столь позорной сделке!
С этими словами Торквемада резко повернулся и вышел.
После этого Изабелла и Фердинанд якобы прогнали представителя еврейской общины, отказались от предложенных денег и дали ход своему указу об изгнании евреев, не желавших принимать христианство.
Приведенная выше сцена так многократно описывалась различными авторами, что фактически уже стала историческим фактом. При этом мы не будем углубляться в споры о том, что такое «исторический факт» и что такое «историческая истина». Некоторые, например, считают, что историческую истину нельзя отождествлять с историческим фактом, ибо истина — это «освещение факта, способность историка проникнуть в глубину социальной сущности явлений».
Но любое «освещение факта» и любая «способность историка» всегда субъективны. А это значит, что и история — это лишь отражение в нашем сознании прошлой реальности, то есть совокупность наших субъективных (личных) представлений о прошлом, основанных на субъективных изложениях тех или иных фактов.
Короче говоря, всё, похоже, соответствует известному изречению: «Сколько людей, столько и мнений».
Критерием истины, как известно, является практика, но о какой проверке практикой может идти речь, если рассматривается событие, произошедшее или не произошедшее, например, в 1492 году?
Отмеченные выше многократность и схожесть описания события различными авторами лишь повышают важность информации, но никак не являются надежными критериями того, что описанное является «историческим фактом».
Как бы то ни было, можно решить для себя, что все именно так и было (кстати сказать, а что вообще нам абсолютно точно известно о жизни Торквемады?). Но при этом стоит все же привести слова Хосе Амадора де лос Риоса, который в своей книге «Исторические, политические и литературные исследования о евреях в Испании» пишет: «Он закричал: „Иуда Искариот продал своего господина за тридцать серебреников. А Ваши Величества готовы теперь продать его за тридцать тысяч монет!“ Помимо того, что эта история кажется нам маловероятной, мы думаем, что она является оскорблением в отношении Католических королей, так как позволяет судить о них как о людях слабых и ничтожных, способных за тридцать тысяч монет изменить свой так хорошо продуманный политический план, отвечающий состоянию нации. Мы думаем, что нужно опровергнуть эту историю, которая никогда не будет чем-то иным, чем просто сказкой, являющейся сюжетом для писателей, не рассматривающих факты с полной беспристрастностью и не изучающих их в философском смысле».
