– Так что же происходит между вами? Почему он передает тебе всякие штучки? Это, что же, благодарность за свое спасение?
– Это всего лишь камень. Если он таким образом выразил свою благодарность, то мне хотелось бы получить нечто более ценное.
– Да мне все равно, что это такое.
– Не дури, Райан. Не будь ты, как в том анекдоте.
– В каком еще анекдоте? – Мы идем по школьному коридору. Райан то и дело кивает знакомым, и все, идущие навстречу, улыбаются ему и выкрикивают: «Привет, Райан!» или: «Все в порядке, Кросс?» Они из кожи вон лезут, только что не раскланиваются перед ним и не осыпают конфетти. Правда, теперь некоторые из них приветствуют и меня, ведь я теперь самая настоящая героиня!
– Да сама ситуация анекдотична. Парень ревнует свою бывшую девушку к другому парню, с которым она работает над общим школьным проектом! Разве не смешно?
– Я никого не ревную. – Мы останавливаемся у дверей нужного мне класса. – Я просто схожу от тебя с ума. Я думаю, мы должны опять встречаться.
– Не знаю, насколько я к этому готова.
– Я буду постоянно просить тебя об этом.
– Этого я тебе запретить не могу.
– Если он вдруг перейдет черту, просто дай мне знать.
Уголок его рта чуть приподнимается. Когда он улыбается именно так, ямочка образуется только на одной щеке. Именно это я и заметила в тот первый день, когда увидела его. Ни о чем не задумываясь, я приподнимаюсь на цыпочки и целую его в эту ямочку. Это было все, чего мне хотелось – поцеловать его в щеку. Даже не знаю, кого из нас двоих этот поступок удивил больше.
– Не надо ни о чем беспокоиться, – успокаиваю его я. – Это всего-навсего школьный проект.
В тот же вечер во время ужина происходит именно то, чего я больше всего боялась. Мама поворачивается ко мне и спрашивает:
– Ты была на прошлой неделе на школьной колокольне?
Они с отцом одновременно сверлят меня взглядами с противоположных концов стола. Я начинаю давиться едой и кашляю так, что перепуганная мать начинает активно хлопать меня по спине.
– Слишком много перца? – волнуется отец.
– Нет, пап, все очень даже вкусно. – Я с трудом выговариваю слова, потому что кашель не утихает. Я прикрываю рот салфеткой, продолжая покашливать, как старушка, страдающая туберкулезом.
Мама продолжает хлопать меня по спине, пока я не успокаиваюсь окончательно, и только после этого снова усаживается на свое место и объясняет:
– Мне позвонила журналистка из местной газеты и сказала, что хочет написать очерк о нашей героической дочери. Почему же ты нам ничего не рассказала?
– Сама не знаю. Они раздули это дело, а ничего героического, по сути, я и не совершала. Просто в тот момент я оказалась рядом. Мне кажется, что он и прыгать-то не собирался. – После этих слов я залпом выпиваю стакан воды, потому что у меня тут же пересохло горло.
– А кто этот мальчик, которого ты спасла? – интересуется отец.
– Мы с ним просто вместе учимся. Сейчас с ним все в порядке.
Мама с папой переглядываются, и я понимаю, о чем они думают: «Значит, наша дочка не так уж безнадежна, как мы считали». Теперь они будут ждать развития событий, ведь их Вайолет уже не боится собственной тени…
Мама снова берется за вилку.
– Эта корреспондентка оставила мне свои имя, фамилию и номер телефона. Она попросила тебя позвонить ей, как только у тебя появится свободная минутка.
– Отлично, – произношу я. – Спасибо. Я ей обязательно позвоню.
– Между прочим, – будто обыденно говорит мама, но в ее тоне слышатся такие нотки, что мне хочется поскорее расправиться с ужином и сбежать в свою комнату, – как насчет того, чтобы на весенние каникулы рвануть в Нью-Йорк? Мы уже столько времени не совершали семейных путешествий.
Да, последний раз мы отдыхали вместе еще до катастрофы. Это будет наше первое путешествие без Элеоноры. Впрочем, много чего уже было в первый раз. Первый День благодарения, первое Рождество, первое празднование Нового года. Это первый календарный год, который я провожу без нее.
– Можно сходить на какие-нибудь мероприятия, заняться шопингом. Вероятно, стоит зайти в университет и посмотреть, какие интересные лекции можно было бы посетить. – Она широко улыбается. Что еще хуже, отец тоже улыбается.
– Звучит заманчиво, – отзываюсь я, но мы все понимаем, что я хотела сказать совсем другое.
Ночью мне снится тот же кошмар, который мучает меня уже не первый месяц. Мне снится, как будто ко мне сзади кто-то подходит и начинает душить. Я ощущаю руки на горле, они сжимают его все сильнее и сильнее. Но при этом я не вижу, кто именно душит меня. Иногда душитель даже не успевает дойти до меня, и я не чувствую его прикосновения, но при этом все равно осознаю, что он уже где-то рядом. В другие ночи я начинаю понимать, что задыхаюсь от нехватки воздуха. В ушах звенит, голова начинает кружиться, я как будто лечу, затем понимаю, что теряю равновесие и падаю.
Я просыпаюсь и еще в течение пары секунд никак не могу сообразить, где нахожусь. Я сажусь в кровати, зажигаю свет и оглядываю комнату, как будто этот незнакомец может прятаться за столом или в шкафу. Раньше, еще до катастрофы, я начала бы что-нибудь писать – рассказ или статью для сайта, или просто переложила бы на бумагу свои мысли. Я писала бы до тех пор, пока все то, что мне хотелось сказать, не превратилось в слова. Но теперь я создаю новый документ и просто смотрю на пустой экран. Пишу пару слов, стираю их. Пишу снова и снова стираю. А ведь это я была писательницей, а не Элеонора, но все равно в самом процессе сочинительства текста есть что-то такое, что заставляет меня думать о том, что таким образом я предаю ее. Может быть, потому, что я осталась жить, а она нет. Да любой момент из моей жизни после катастрофы кажется мне предательством по отношению к ней.
Наконец, я захожу в «Фейсбук» и вижу новое послание от Финча, отправленное в час ночи: «А ты знала, что самый высокий мужчина в мире и самая высокая женщина родились в Индиане? Это как-нибудь характеризует наш штат?»
Я смотрю на часы. Без четверти два. Я пишу: «Может быть, у нас лучше продовольственные запасы, чем в других штатах?»
Смотрю на страницу, в доме тихо. Я пытаюсь убедить себя в том, что он уже спит, это только я бодрствую. Надо почитать немного или просто погасить свет и постараться хотя бы немного отдохнуть перед тем, как вставать и собираться в школу.
Финч отвечает: «И самый большой мужчина в мире тоже. Я начинаю волноваться за наши продовольственные запасы. Может быть, тут кроется причина и моего непомерного роста? А вдруг я вообще не перестану расти? Ты захочешь быть рядом с таким мужчиной, когда я дорасту метров до пяти в высоту?»
Я: «Как я могу захотеть этого тогда, если я не хочу этого и сейчас?»
Финч: «Тебе надо дать время. Меня больше всего волнует, как же я буду ездить на велосипеде. Наверное, таких больших великов нигде не делают».
