Ближе к обеду Борис Ельцин принял окончательное решение об отставке Коржакова и Барсукова. В лице Александра Васильевича он потерял одного из самых верных и проверенных людей, сопровождавших его на самых важных этапах восхождения на вершины власти. «Силовики» проиграли.
«Многие сотрудники службы обвинили самого Коржакова в собственной отставке, — рассказывает Александр Кузнецов. — Срывать зло или играть в принципиального правдолюба в такой напряженный момент нельзя было ни в коем случае».
[70]
Оказалось, что добытый Коржаковым компромат «закапывал» его самого. Борис Ельцин впоследствии написал в мемуарах о своих размышлениях того предвыборного времени: «Я понял, что Коржаков окончательно присвоил себе функции и прокуратуры, и суда, и вообще всех правоохранительных органов».
[71]
Когда в офисе «Медиа-Моста» узнали, что Коржаков отправлен в отставку, Владимир Гусинский велел принести шампанского и с чувством сказал: «Только Чубайс мог это сделать. Это же будущий президент».
[72]
Одержав победу над врагами, «будущий президент» Чубайс дал пресс-конференцию в гостинице «Редиссон-Славянская», где, не моргнув глазом, заявил, что в случившемся виноват КГБ. «Я твердо убежден, — вещал Чубайс, — что так называемая коробка с деньгами — одна из традиционных провокаций в стиле КГБ советского периода… Нам хорошо известно, как иностранную валюту, деньги подбрасывали российским диссидентам, и не только им».
[73]
А 3 июля 1996 года во втором туре президентских выборов победу одержал Борис Николаевич Ельцин, за которого, по официальным данным, проголосовало более сорока миллионов россиян.
Удар ниже пояса
Когда политик снял штаны,
он заметен для страны…
Народный юмор
«Дело Ковалева» — заметная веха в новейшей российской истории. Скандал с сексуальным подтекстом и криминальным душком сегодня может показаться сюжетом бульварного романа, в котором переплелись бандитские и политические авантюры. Россияне ельцинских времен прекрасно знали, что живут в криминальном государстве, где высокопоставленному чиновнику закон не писан. Но, пожалуй, никто не ожидал, что одного чиновника-коррупционера на глазах у всей страны схватят за руку и привлекут к ответственности, а высшие должностные лица государства, включая президента и премьера, даже пальцем не пошевелят, чтобы спасти своего соратника от тюремного заключения. Где же, спрашивается, корпоративный дух, где радение о чистоте мундира, ведь после «дела Ковалева» скомпрометированы в той или иной степени оказались все члены российского правительства. Если Ковалев и вправду страшно проворовался, то где же раньше были блюстители правопорядка и законности, как же министры терпели в своих рядах столь зарвавшегося коррупционера, ведь не могли же не видеть столь масштабных хищений?.. Понадобился громкий сексуальный скандал, чтобы в подробностях тайной жизни министра Ковалева стали разбираться органы правопорядка. Большинство россиян склонялось к мнению, что Ковалев ничем не лучше и не хуже остальных министров, просто ему крупно не повезло. Адвокат министра юстиции Анатолий Кучерена пишет, что «“дело Ковалева” было для него показателем наступления “новых времен”: это дело должно было дать ответ на следующий вопрос: “Неужели мы придем к тирании со стороны анонимных «фабрикантов» компромата, результатом которой станет диктатура толпы?”»
[74]
Кучерена прав: президент Ельцин и премьер Черномырдин скорее всего сдали Ковалева именно потому, что боялись новых информационных ударов по правительству, боялись столь же мощного компромата на других, не менее влиятельных, чем Ковалев, персон. «Дело Ковалева» знаменовало новую эпоху информационных войн и во многом меняло представление о роли журналистов в обществе. «Раньше журналист рисковал жизнью как акробат на проволоке — на глазах у публики, — пишет Елена Токарева. — Он был кумиром толпы… Теперь гражданственный журналист рискует жизнью впустую. Как акробат, который без страховки делает сальто под куполом пустого цирка». И происходит это потому, что на смену авторской журналистике «пришло время анонимных информационных войн. Ударов из-за угла».
[75]
Организаторы медийной атаки на министра Ковалева сохранили свою анонимность, известны лишь имена тех журналистов, что обнародовали этот компромат. Словом, мы знаем исполнителей, но не знаем заказчиков — здесь можно только строить те или иные версии.
Эту войну «фабриканты компромата» выиграли. И победа оказалась блестящей: государственную власть одним ударом положили на обе лопатки.
Доктор юридических наук Валентин Алексеевич Ковалев свою политическую карьеру начал в 1993 году, будучи избран в Государственную думу первого созыва по спискам Коммунистической партии. Выборы проходили, когда над Москвой еще не развеялся прогорклый дым расстрелянного Ельциным Верховного Совета. Коммунистическая партия являлась основной оппозиционной силой в стране, живущей на грани гражданской войны. С точки зрения карьерного роста участие в КПРФ было делом малоперспективным. Однако Валентин Ковалев сумел-таки себя «выгодно продать». В Думе он занял место вице-спикера от Коммунистической партии. Депутат ЛДПР Евгений Туинов пишет: «Этот высокий сухощавый с седыми висками и прямой спиной мужчина… просидит, угрюмый и молчаливый, в президиуме Думы всего несколько месяцев»,
[76]
пока ему не предложат пост министра юстиции России. Ковалев, по всей видимости, уже не видел личных перспектив в Компартии, от которой получил максимум политических дивидендов, заняв пост заместителя председателя Думы. В те времена переход депутата-коммуниста в состав ельцинского правительства был фактом вопиющим. Ковалева КПРФ отдала небезболезненно, со скандалом. После согласия Валентина Алексеевича войти в состав правительства коммунисты заявили, что назначение Ковалева — это «очередная попытка власти дискредитировать последовательную политику коммунистов в отношении правящего режима».
[77]
Оппозиция поставила на Ковалеве клеймо изменника. В дальнейшем репутация предателя не позволила Валентину Алексеевичу попробовать продолжить политическую карьеру уже в амплуа «жертвы и борца с режимом», как это, например, сделал его товарищ по несчастью — генеральный прокурор Юрий Ильич Скуратов, который даже вошел в состав центрального комитета Коммунистической партии.
