Нельзя сказать, будто Юрий Скуратов выиграл войну со «спрутом».
Но он и не проиграл ее!
Пожалуй, это была ничья.
Чернуха по-питерски
— Двадцать лет назад Ваш отец, Анатолий Собчак, был избран председателем Ленсовета. Ваш имидж «светской львицы» и Ваша работа в «Доме-2» не дискредитируют его образ?
— А что может его дискредитировать?!.. Я что делаю в «Доме-2»: снимаю порнографию или хожу в голом виде? Что я там делаю такого, что может дискредитировать его образ? Объясните мне, пожалуйста, потому что я этого, правда, не понимаю. Приведите мне конкретные примеры: какая ужасная со мной связанная история — дискредитирует… А так я не понимаю, о чем идет речь. Мне самой интересно, что именно дискредитирует! Там что — показывают, как люди занимаются сексом? В «Доме-2» люди говорят о своих отношениях! Хорошо это или плохо, но это жизнь.
Интервью Ксении Собчак информагентству «Фонтанка. ру». 07.07.2010
Собчак — несостоявшийся президент России?
1996 год был переломным не только для всей России, избиравшей президента, но и для Санкт-Петербурга, где горожанам предстояло выбрать градоначальника. Действующий мэр города Анатолий Александрович Собчак имел все основания полагать, что выборы 1996 года будут практически безальтернативными: на политическом небосклоне Санкт-Петербурга он не видел фигуры, которая могла бы составить ему достойную конкуренцию. Все социологические опросы однозначно называли Анатолия Собчака фаворитом предстоящей избирательной кампании. Сам Собчак воспринимал себя как Гулливера в стране лилипутов. И в этом, пожалуй, состояла одна из главных его ошибок.
В своей книге «Дюжина ножей в спину» Собчак вспоминает, как в середине 1995 года у него состоялся разговор с президентом Борисом Ельциным. По словам Собчака, Ельцин, пожаловавшись на усталость и плохое самочувствие, спросил совета: стоит ли ему баллотироваться на новый срок?.. «Я ответил, — вспоминал Собчак, — что, по моему мнению, при таком самочувствии и настроении лично для Ельцина и для страны наилучшим выходом было бы подобрать надежного преемника, а самому в выборах не участвовать»
[152]
. Только лишь потом Анатолий Собчак понял, что Ельцин и не думал просить у него совета. Этот разговор был проверкой на лояльность: остается ли Собчак «своим человеком»? И Ельцин понял: на Собчака больше нельзя делать ставку. «Я сказал то, что думал, и попал в список врагов, — заключил Собчак. — По личному указанию Ельцина Коржаков и Барсуков организовали следственную группу по сбору на меня компромата…»
[153]
На самом деле это была не «группа по сбору компромата», а созданная совместным распоряжением генерального прокурора Ю.И. Скуратова и А.С. Куликова межведомственная оперативно-следственная группа по расследованию фактов коррупции должностных лиц мэрии Санкт-Петербурга.
Вице-мэр Санкт-Петербурга, контр-адмирал Вячеслав Николаевич Щербаков, отправленный Собчаком в отставку в 1994 году, размышлял о своем бывшем руководителе так: «Беда его, на мой взгляд, состояла в том, что он городом практически не занимался. Он всегда чувствовал себя больше международником. Он очень хорошо был принят в Европе: демократический Ленсовет, Ленинград, такой свободный и интересный для Запада. Бесспорно, Анатолий Александрович умел красиво говорить, хорошо выглядел. Питерский интеллигент в полном смысле этого понятия. Но он, мне кажется, сделал стратегическую ошибку… Он слишком рано заявил, что следующим президентом России будет он, а не Ельцин. Он без стеснения подчеркивал, что Ельцин пьяница… Будучи мэром Ленинграда, он говорил, что избранный президент России недостойный человек. Конечно же, Ельцин не мог ему этого простить. “Добрые люди”, работающие за рубежом, все вырезки из газет, где Собчак нелестно отзывался о Борисе Николаевиче, направляли в Кремль. Все это подавалось Ельцину в соответствующем виде. И вот на этом фоне, после августовских событий, идет формирование группы советников президента. Поступило и мне предложение быть советником Ельцина. Естественно, это стало известно Анатолию Александровичу, и понятно, как он на это отреагировал. Его вице-мэр вдруг становится советником президента. Я понимал, что попал в неловкое положение. Обратился к Петрову Юрию Владимировичу — руководителю Администрации президента: “Не очень корректно, может быть, лучше Собчака?” На что он ответил, что говорил с Борисом Николаевичем и тот категоричен: “Нет, Собчака не будет!” […] Ельцин, с его неоднозначным отношением к Собчаку, постоянно демонстрировал ему: ты, мол, не такой, как надо, а вот Щербаков — то, что надо. Это, естественно, стало главной причиной нашего с Собчаком постепенного охлаждения. Я делал все возможное, чтобы не подбрасывать дров в эту топку, но весь аппарат Бориса Николаевича демонстрировал, что Собчак — человек не из команды Ельцина».
[154]
Ельцин не мог не видеть президентских амбиций Собчака. Понимал Борис Николаевич и то, что пост мэра второй российской столицы — прекрасный трамплин для нового карьерного взлета. В годы перестройки Ленинград во многом задавал тон всей стране, стал своего рода флагманом политического и культурного обновления. Именно Ленинград первым отказался подчиняться воле ГКЧП, бросил вызов партноменклатуре, помог Ельцину сокрушить КПСС. Эти заслуги Питера перед демократической Россией еще у всех были свежи в памяти. А имя Анатолия Собчака казалось неотделимым от той атмосферы свободы и обновления, в которой намечались контуры будущей демократической страны, вырвавшейся из тоталитаризма. Но если в августе 1991 года город над вольной Невой благодаря Собчаку стал для Ельцина надежной опорой, то в будущем, как полагал Борис Ельцин, Питер может отказать ему в поддержке. Ельцин не сомневался, что у Собчака хватит дерзости выдвинуть свою кандидатуру в президенты. Легендарный демократ, прекрасный оратор, интеллектуал, любимчик Запада, первый мэр самого европейского и самого свободолюбивого города России, вернувший Северной столице ее историческое название — этот человек начинал представлять реальную угрозу для Бориса Николаевича Ельцина. Поэтому в команде президента стали размышлять о том, как остановить Собчака. Окружению Ельцина повезло — Анатолий Александрович словно бы нарочно совершал ошибку за ошибкой, допускал все новые и новые промахи, которые его кремлевские недруги начали использовать как оружие в новом «ленинградском деле». Сильнее всего команду Ельцина раздражала подчеркнутая независимость Собчака, нескрываемая ирония «питерского интеллигента» по отношению к «пьянице» Ельцину. Компромат на Собчака сам плыл в руки его врагам. Политика закончилась и началась чистая уголовщина.
«Профессор-рассказчик, любитель поучать, воспитанник комсомола и вечно стремящийся стать когда-нибудь членом партии, он собрал в своем характере не самые лучшие черты гражданина: знал, кому надо льстить, когда и где перед кем преклоняться, а кому мстить… Президент Ельцин его не любил. То ли за излишнюю говорливость, то ли за его профессорство с поучительной ноткой в тоне. Президент все-таки был когда-то строителем-прорабом, а в общественном смысле еще и партийным боссом. Не по книжкам и изыскам околонаучного мира он знал, как что конкретно построить, как спроектировать общество, в котором ему, президенту, хочется жить. Поэтому, когда в верхах вставал вопрос о Собчаке, Ельцин обычно хмурился: “В сторону смотрит…” — не договаривая — в какую сторону», — писал петербургский журналист Виктор Югин.
[155]
