Герере оставалось закусить губу и ждать. И хотя он ждать не любил, тут смирил свою гордыню: иную крепость можно взять лишь долгой осадой… Если, конечно, не представится случай, который ускорит ход событий.
И такой случай неожиданно представился.
Во время поездки к падре Аморосу Гомес и Мария заключили пари, выигрыш в котором давал победителю право самому назначить день их свадьбы и лишал проигравшего возможности ответить отказом… Конечно, тут был определенный риск: а вдруг проиграешь! Но чтобы добиться своего, стоило рискнуть.
Гомес во всю прыть погнал своего вороного по прерии и – первым достиг ворот Сан-Франциско! Теперь Мария будет принадлежать только ему… И случится это в самое ближайшее время!
Однако радость победы была недолгой. Красавица, проигравшая пари, все не показывалась на горизонте, хотя с ее быстроногим скакуном она уже должна быть в президии. Гомеса охватило легкое беспокойство, которое вскоре сменилось тревогой. Когда же все мыслимые сроки появления Марии прошли, Герера, попросив у Аргуэлло десяток рейтар и присоединив их к своему эскорту, отправился на поиски невесты, терзаясь мрачными предположениями и досадуя, что не сумел убедить упрямую сеньориту взять охрану.
Поиски продолжались несколько часов. Отряд безуспешно рыскал по пустынным полям и рощам, прежде чем Герера в подзорную трубу увидел невесту в окружении каких-то вооруженных людей…
«Кто они такие?» – недавняя досада на невесту и страх за нее смешались в душе с внезапно вспыхнувшей неприязнью к незнакомцам. Кровь храброго потомка конкистадоров прихлынула к вискам, замутила взор, заставила забыть осторожность. Герера вырвал из ножен тяжелый палаш и, рявкнув рейтарам: «Аделанте!», пришпорил вороного.
5
Солдат не должен рассуждать. Его дело повиноваться начальникам, быстро и точно выполнять их распоряжения. Для чего забивать голову, если есть король, есть присяга и отшлифованные столетиями правила… Опять же, на тебе красивая форма, в кармане – жалованье, пусть и небольшое, но выплачиваемое регулярно. А сверх того всякие награды: звания, дающие почет и уважение в обществе, вызывающие неизменное восхищение у степенных матрон и молоденьких сеньорит, притягивающие завистливые взгляды сверстников в партикулярном платье. И вообще, если разобраться, солдатская служба для настоящего мужчины – занятие не только престижное, но и выгодное. Повезет, так выслужишь себе солидный чин и неплохой пенсион на старость лет, а то и хлебное местечко какого-нибудь алькада или коменданта. В противном случае сложишь голову за своего монарха в одном из сражений, избежав старческих болячек и беспамятства. Покроешь свое имя славой. Толика этой славы достанется твоим потомкам, которые будут так же верно служить короне, как служил ей ты сам.
Так повелось с тех пор, как дон Жозе де Аргуэлло помнил себя, и еще раньше, со времен его славных предков – верных слуг многих испанских владык. Так, казалось дону Жозе, будет продолжаться вечно, ведь вся его жизнь – лучшее тому подтвержденье.
…Прозванный сослуживцами по драгунскому полку Эль-Санто – «святой», Аргуэлло начал карьеру простым солдатом. Отличился во многих сражениях. Был храбр и дисциплинирован. Предан и безукоризненно честен. Всем этим и заслужил офицерские нашивки и пост коменданта президии Сан-Франциско – самого северного испанского форпоста в Новом Свете. Вот уже тридцать лет служит здесь поседевший дон Жозе, строго исполняя свой долг, несмотря на все происшедшие перемены. Уж они-то, перемены эти, точно смогли бы другого заставить отойти от присяги и заняться лишь самим собой и своим семейством. Любого другого, только не сеньора де Аргуэлло. Старый воин остался на своем посту, несокрушимый, как базальтовая глыба. Он не оставил его и во время всеобщей смуты и войны с гверильясами, и тогда, когда король совсем забыл о своих подданных, находящихся в колониях, и перестал выплачивать им жалованье. Подумать только, восемь лет ни комендант, ни его солдаты не получают из метрополии ни пиастра. И хотя говорят, что воин, оставшийся без денег, думает не о службе, а о своем голодном брюхе, эта пословица не про Эль-Санто. Он, наверное, и впрямь святой. Даже в период безвременья смог удержать подчиненных в повиновении, пусть для этого и пришлось ему платить деньги солдатам из своего кошелька, и делить с ними поровну все тяготы и лишения: есть ту же грубую пищу, носить такое же потертое платье, быть впереди во всех боевых столкновениях и с индейцами, и с инсургентами…
Так продолжалось, пока в Монтерее не пришла к власти военная хунта. Ее нынешний президент полковник Пабло де Сола – сослуживец и товарищ дона Жозе – прислал в Сан-Франциско немного денег и пороха, в письме пообещав вскоре навестить старинного друга. Аргуэлло вздохнул с облегчением. Казалось, вот-вот добрые времена вернутся на калифорнийскую землю, когда солдат будет служить не мудрствуя, не участвуя ни в политике, ни в интригах, зная над собой только командира да закон. Да только ошибался, думая так, седой дон Жозе!
И при новой власти в жизни президии и ее гарнизона ничего не изменилось. Ветшают некогда грозные бастионы, зарастают травой земляные валы. Ржавеют, несмотря на все усилия канониров и их начальника, старшего сына Аргуэлло – дона Луиса, четыре выслужившие свой век пушки. Осыпаются стены одноэтажной казармы, построенной из адабе – необожженного кирпича грубого замеса, которая составляла прежде главную защиту от набегов дикарей и возможной атаки с моря. Но главное – редеет гарнизон. Испытанные вояки, ровесники Аргуэлло, вместе с ним бывшие все эти беспокойные годы, один за другим уходят в мир иной… А молодые? Эти пошли совсем не такие. Кто поспешил перебраться в Мексику, кто занялся торговлей… Охотников послужить родине находится все меньше. Дошло до того, что под ружье мог поставить дон Жозе не более двух десятков человек, и те в основном ветераны да инвалиды.
Одно успокаивает старого солдата: воевать в последнее время стало не с кем. Индейцы предпочитают нападать на одиноких всадников и небольшие обозы. В крайнем случае совершат набег на какое-нибудь ранчо. Впрочем, и это стало редкостью после того, как дону Луису удалось поймать одного из их вожаков, некоего Помпонио (ну и имена у этих бестий!). Пиратские корабли тоже все реже показываются в заливе, словно уразумев, что поживиться здесь нечем. Не беспокоят коменданта и русские соседи. К русским у дона Жозе особое отношение из-за любимой дочери Марии Кончи и давнего сватовства к ней одного русского вельможи… Но об этом не хочется вспоминать сейчас, когда дочь собирается удалиться от мира в монастырь. Нет смысла винить в этом и упомянутого русского. Его, говорят, давно уже нет в живых…
Усилием воли де Аргуэлло заставил себя думать о делах государственных. Хунта, провозгласившая Верхнюю Калифорнию независимой от Мексиканской республики, не сделала ничего, чтобы эта самостоятельность стала реальной. Не создано регулярное войско, не налажено поступление налогов в казну, не отрегулированы пограничные вопросы, не найден ни один могущественный союзник. Случись что, на помощь калифорнийцам рассчитывать не придется. Мексиканское правительство после свержения самопровозглашенного императора Августина I занято внутренними проблемами. Русских здесь слишком мало, чтобы видеть в них надежную опору. А вот американцы все ближе придвигаются к границам области, без спросу занимают калифорнийские земли, чувствуют себя здесь хозяевами: строят форты, отстреливают пушного зверя, ищут в горах серебро и золото…
