– Мы отдыхаем здесь, неподалеку от города, на вилле. И Уильям, вы же знаете Уильяма? Такой лакомка! Послал меня за сыром…
Объяснение было настолько смехотворным, что графиня не стала сдерживаться.
– Дорогая, разве не проще было отправить горничную? – Долли окинула всадницу внимательным взглядом. – И для чего вы верхом? В такой спешке?
Леди Лэм еще больше растерялась. По ее лицу собеседница видела, что та взволнована и даже… да, пожалуй, поделилась бы с графиней своими тревогами – такая уж у госпожи Ливен репутация, ей можно доверять.
Долли подошла к лошади и взяла ее под уздцы.
– С вами что-то стряслось, – уверенно проговорила она. – Пойдемте, я знаю хорошую кофейню. Нам никто не помешает.
– Кофейню? – переспросила Каролина. – Но ведь дамам запрещено…
– Это в Лондоне, – поспешно заверила графиня. – А здесь курорт. Хозяин мой добрый приятель.
Леди Лэм позволила отвести себя к небольшой гостинице «Джек Непогода», названной в честь одного из предков Байрона – знаменитого пирата и богача. Теперь, после смерти скандального поэта, его имя превратили в вывеску.
– Я не удивлюсь увидеть где-нибудь пароходное агентство «Корсар» или фирму дилижансов «Паломничество Чайльд-Гарольда». Бедный Джордж…
Отчего-то это замечание спутницы вызвало у Каролины мертвенную бледность.
– Вы что-то знаете? – прямо спросила она. – О, вы всегда все знаете. Какое счастье, что я встретила вас!
Несколько обескураженная таким заявлением Долли повела приятельницу на второй этаж, где открытый балкон с навесами от солнца и щедрыми зарослями плюща вдоль перил был отдан специально под кофейные удовольствия. Заведение не из гадких. Перед посетительницами раскланивались, ничуть не удивляясь явлению дам. И если внизу еще толклись гости, то верх в этот утренний час предоставлял желанное уединение.
– Бейкер, нас не надо беспокоить, – бросила госпожа Ливен услужливому толстяку в накрахмаленной манишке. – Один турецкий и один венский с медом и молоком. В оба добавить виски. Еще сыро.
Каролина взирала на спутницу с нескрываемой завистью. Она и сама была эксцентрична, порой дерзка, но вот так, без сопровождения, разгуливать по кофейням и не терять достоинства! Это следовало занести в анналы дамской храбрости!
– Так что случилось, дорогая?
Леди Лэм помялась и вытащила из сумочки вдвое сложенный листок.
– А там присмотрят за моей лошадью?
– Ну конечно. – Долли нетерпеливо вытянула бумажку из дрожащих пальцев собеседницы. Но в следующую минуту ее собственные руки затряслись. – Это… это почерк…
– Лорда Байрона, – за нее закончила леди Лэм. – Вообразите, у меня все в голове помутилось, когда я получила эту записку.
– Как она к вам попала?
– Лежала утром на окне.
Долли углубилась в чтение.
– Десять тысяч фунтов? Хорошенькая сумма! И чем он объясняет свое исчезновение? Нуждами греческой революции? Между тем нет ни даты, ни обратного адреса.
– Конечно, похороны Джорджа были таковы… – пролепетала Лэм. – Ну, словом, тело в гробу, возможно, совсем не его…
– Как не его? – госпожа Ливен удивленно схватила собеседницу за руку.
– Ну, везли же из Греции, с юга, – пояснила Каролина. – И еще долго переправляли от этих разбойников в горах. Три месяца в пути. Словом, он не был похож на себя.
Долли отлично помнила похороны Байрона. Голое кощунство. Общество, над которым он смеялся столько лет, теперь посмеялось над ним. В июле 1824 года печальная процессия состояла из трех экипажей с друзьями защитника греческой свободы и 47 закрытых карет самых знатных семейств королевства. Гербы, черные кони, траурные плюмажи… Только внутри никто не сидел. Свято чтя традицию великосветских похорон, аристократы не могли не послать цветы и символы своего присутствия. Но после всего, что выкидывал покойный, никто из них не пожелал почтить его прах личным визитом.
– И вы верите во всю эту чепуху? – переспросила Долли. – Что его захватил в плен Али-паша Тепеленский? И держит в своем гареме? Крайне неприлично!
– А разве что-нибудь, что делал Джордж, было прилично? – вздохнула Лэм.
Ее правда. Кровосмесительные связи. Вино из черепа…
– Ведь вы сами узнали почерк.
– Почерк можно подделать, – покачала головой госпожа Ливен. – Тот, у кого есть рукописи Джорджа, может нанять опытного гравера. А получив фальшивку, попытаться выманить у вас деньги. Якобы на выкуп. Скандал с влюбленным Али-пашой был слишком громким, чтобы вы не испытали доверия.
Каролина прижала пальцы к вискам.
– Куда же вы скакали?
– В порт должно прийти судно «Геркулес», то самое, на котором Джордж уехал в Грецию. Я хотела умолять об отсрочке. Я не могу раздобыть такую сумму в мгновение ока.
– Вам лучше туда не ходить, – твердо сказала графиня, сжав горячую от волнения ладонь Каролины. – Вы все простили покойному. Однако кто поручится, что другие его дамы простили вам?
– Ах, – прошептала Каролина, запоздало испугавшись последствий.
– Это может быть ловушка одной из светских соперниц. Где гарантии вашей безопасности на «Геркулесе»? Недоброжелатель мог заплатить команде за ваше похищение или за… невежливое обращение с вами. Вы меня понимаете?
Да, теперь Лэм понимала и уже перебирала в голове «добрых знакомых», способных сыграть с ней такую шутку.
– Вы нравитесь королю, – без обиняков заявила Долли. – И ваше исчезновение устроило бы многих. Поверьте, самое лучшее – сделать вид, будто вы не получали никакого письма.
Каролина склонила к плечу прекрасную голову. На ее глаза навернулись слезы.
– Это низко. Вот так шутить смертью Джорджа.
– Остерегитесь. – Госпожа Ливен подняла палец. – В политике нет ни верха, ни низа. Есть только успех. Что до веры простодушных людей, будто их кумир не умер, а скрылся, – скажите мне, дорогая, когда, про кого из великих этого не говорили? Начиная с короля Артура. Фальшивые похороны. Пустой гроб. Не то тело.
Леди Лэм плакала, уже не смущаясь.
– Вы очень, очень добры ко мне, Долли. Позвольте вас так называть?
Графиня кивнула.
– Я не забуду ни этой встречи, ни того, что вы удержали меня от рокового шага.
Вот встречу как раз следовало бы забыть.
– Милая, – госпожа Ливен улыбнулась. – Я стала невольной соучастницей вашей тайны. И не хочу оставить вас в проигрыше. Каждая из нас немного тяготится выбором, который родные когда-то сделали в пользу наших мужей. Я приехала сюда получить письмо от дорогого мне человека. Надеюсь, дамская солидарность заставит нас оградить секреты друг друга полным молчанием.
