– Юсуфом Шараф-Эль-Дином?! – изумленно переспросил полицейский. – Он что, встречался с Валентином?
Я потупился:
– Да.
– Где? – вскинулся Абдумалик Фаттах Мансур.
– Здесь, – вынужден был признаться я.
– Юсуф Шараф-Эль-Дин был здесь?! – снова спросил полицейский так, будто не верил своим ушам.
– Ну да, – отчего-то смутился я. – А что здесь такого?
Перед тем как заговорить, Абдумалик Фаттах Мансур зачем-то оглянулся, словно опасался, что нас могут подслушать.
– Юсуф Шараф-Эль-Дин, – понизив голос, произнес он, – глава одной из радикальных религиозных общин, запрещенных в нашей стране. Он объявлен в международный розыск. Я и не знал, что банда Азиза связана с ним.
Я порядком струхнул. Черт меня дернул за язык – болтать о Юсуфе Шараф-Эль-Дине. Этот на вид такой добродушный глава радикальной общины, возможно, какой-нибудь международный террорист, еще, чего доброго, отрежет мне этот самый язык за лишние разговоры.
– Но откуда вам известно об их встрече? – между тем продолжал спрашивать меня Абдумалик Фаттах Мансур.
«Ведь не отстанет же, черт возьми! – посетовал я в душе. – Всю душу вытрясет, так что лучше сразу признаваться, но только не в том, что был в гостях у Юсуфа Шараф-Эль-Дина, иначе припишут связь с радикально настроенными против официальной власти Египта людьми».
– В общем, – я замялся, потом решительно сказал: – Получилось так, что я сам находился на своем балконе, когда между Валентином и Юсуфом Шараф-Эль-Дином происходила встреча, на которой обсуждались условия покупки и продажи Кинжала Пророка. – В нескольких словах я поведал полицейскому о том, что говорили и о чем договорились между собой русский продавец антиквариата и арабский глава религиозной общины. – Вот, собственно говоря, и все, – сказал я в заключение.
– И вы до сих пор молчали? – укоризненно спросил меня полицейский.
– Так получилось, – развел я руками. – Думал, что сразу попаду под подозрение.
– А сейчас вы вне его? – усмехнулся страж порядка.
Я пожал плечами и резонно заметил:
– Если бы я был в чем-то виноват, то зачем мне нужно было признаваться в том, что я был свидетелем важного разговора?
– Вот именно, зачем? – с двусмысленной улыбкой переспросил полицейский.
– Я думаю, чтобы помочь разоблачить Андрея.
В арку вошла парочка молодых людей, которая, миновав нас, двинулась к своему номеру. Дождавшись, когда молодежь скроется из глаз, Абдумалик Фаттах Мансур произнес:
– А как Андрей Валевский мог подслушать разговор Валентина и Юсуф Шараф-Эль-Дина, если он глух?
– Но он же умеет читать по губам! – возразил я. – И если за живой изгородью на самом деле находился Андрей, то он запросто мог видеть губы говоривших на балконе людей.
Абдумалик Фаттах Мансур пригладил свои волосы.
– Ладно, господин Гладышев, спасибо за помощь. – Он протянул мне руку и, когда я ответил на рукопожатие, задержал мою ладонь в своей. – Андрея я, конечно же, допрошу как следует и на всякий случай подержу его в комнате под замком и с охраной до выяснения всех обстоятельств дела, но и с вас пока подозрения не снимаются.
Я натянуто улыбнулся:
– У вас такая работа, господин Абдумалик Фаттах Мансур, всех подозревать.
Полицейский покивал в такт моим словам, потом отпустил мою руку и двинулся к арке, а я повернулся и направился в свой номер.
Глава 17
Ночной переполох
Едва я вошел в свой номер, как зазвонил мой сотовый телефон.
– Слушаю! – ответил я.
– Добрый вечер! – вкрадчиво прозвучал в мобильнике знакомый мне голос Юсуфа Шараф-Эль-Дина.
На приветствие я ответил безрадостно – общение с людьми, объявленными в международный розыск, сомнительное удовольствие.
– Вечер добрый, господин Юсуф…
– Не нужно никаких имен, прошу вас, – перебил меня глава религиозной общины.
Не нужно так не нужно, мне же лучше – меньше проблем за то, что якшался с государственными преступниками, с местной, а возможно, и российской полицией будет.
– Как вам угодно, – охотно согласился я.
– Как насчет нашего уговора? – продолжил Юсуф Шараф-Эль-Дин мягко, но настойчиво. – Вы нашли то, что мне необходимо?
Вопрос главы религиозной общины привел меня в замешательство. Я оказался между двух огней: соврать, что не нашел – навлечь гнев Юсуфа Шараф-Эль-Дина, сказать, что нашел – разозлить полицейского, ежели он узнает о моей беседе с государственным преступником.
Человек на том конце беспроводной линии почувствовал мое колебание и подстегнул:
– Ну что же вы молчите, уважаемый? – в его голосе ощущалось недовольство и скрытая угроза.
– Кхм… – Я наконец решился сказать правду, а там будь что будет, пусть полицейские и религиозная община сами между собой разбираются. – Как вам сказать, господин… э‑э‑э… в общем, не важно… Дело в том, что интересующий вас предмет был у меня в руках, но… но… его забрал полицейский. И он сейчас у него в руках в отеле.
– И у вас не было возможности передать нужную нам вещь непосредственно мне? – раздраженно спросил Юсуф Шараф-Эль-Дин.
Я искренне ответил:
– Абсолютно.
– Где сейчас этот предмет? – наседал глава религиозной общины.
– В отеле.
– Ладно, спасибо за информацию, – раздосадованно проговорил человек на том конце беспроводной цепочки. – Всего доброго!
В мобильнике раздались гудки отбоя. Я отключил мобильник и бросил его на кровать. «Ну вот, Игорек, ты и в стукачи попал!» – подумал я с иронией и грустью.
Отправился в санузел, стараясь не намочить повязку, принял душ, затем вернулся в комнату и лег в кровать. Не спалось, сказывалось напряжение сегодняшнего дня, да и рана побаливала. Нет, определенно без хорошей дозы успокоительного мне сегодня не уснуть. Встал, не включая света, сходил к холодильнику, достал из него бутылку виски и прямо из горлышка сделал несколько глотков. Закусил шоколадной конфетой, оставшейся после угощения мной Марины и, увы, уже покойной Любани. Я стал засыпать, слава богу, день, наполненный негативными событиями, закончился.
Но я ошибался: цепочка трагических происшествий, выпавшая на сегодняшние сутки, продолжилась. Проснулся от звуков стрельбы, прозвучавших, как мне показалось, невдалеке. Я вскочил с кровати, взглянул на часы. Они показывали без пятнадцати час. Недолго же я проспал: всего-то сорок пять минут! Вскочив с кровати, натянул шорты, майку, надел шлепанцы и выскочил не в дверь, ведущую в коридор-галерею, а сразу на улицу, на балкон. Где-то раздавались крики, припозднившиеся парочки, что сидели возле малого бассейна, кинулись в разные стороны. Кто-то куда-то бежал, где-то кричали. Прозвучал еще один выстрел. Я метнулся в сквозную арку, ведшую на основной двор. Здесь тоже был переполох, на балконы повыскакивали любопытные, по дорожке вдоль здания мчался длинный несуразный Аман. Глаза сумасшедшие, большие уши, аж развеваются на ветру. Я схватил его за рубашку, втолкнул в арку. Молодой мужчина посмотрел на меня очумело.
