– И я, – присоединился похожий на Наполеона мужчина.
Доре подумалось, ему бы мундир и треуголку – будет вылитый император Франции из макросетевой игры «Покори Европу».
Стоп. Ни про родину, ни про макросеть нельзя думать хотя бы месяц!
– Появление «пустышек» с потенциалом сенсов еще может уложиться в голове, – задумчиво продолжал «Наполеон». – Но как вложить разум в головы бездушных кукол? – Он недоумевающе развел руками.
– Постойте, а опыты Пятерки в Россе? Перенос памяти и все такое, – возразила дама в перстнях, кажется, ее звали Кирой Альбертовной. – Кто не в курсе о Пятерке, в шестом кабинете у секретаря есть информационные брошюры, – пояснила она.
В зале вновь зашептались.
– У нас нет подобных технологий, а пилигрим Гамма здесь этим не занимался и с Рюкиным не контактировал, – возразил генерал.
Дора вытянула шею, чтобы разглядеть за широкой генеральской спиной уже знакомую картину, на этот раз цветную – висящий на цепях амбарный замок с выходящим из замочной скважины пилигримом. Здесь пилигрима ждал не только шлагбаум, но и полосатая таможенная будка, совсем как в старину. Выходит, это логотип сего Управления?
– Кто контактировал? Давайте начнем с этого! – неожиданно громко потребовала Алла.
Пока все спорили и обсуждали химер, Дора думала о своем. Если Роберт и Ника ничего не сделают ради спасения Ланса, она отправится его искать. Сегодня она чувствовала его гораздо слабее, ниточка, натянутая между ними, превратилась в паутинку.
А еще ее манил большой город, так не похожий на Барск и остальные городки, встреченные ею по дороге. Манил, навевал какие-то смутные воспоминания то ли из снов, то ли из макросетевых игр.
Москва. Ксана
Подглядывать за приемным отцом было нехорошо, но Роксану последние дни одолевали сомнения. Она не раз и не два отдавала людям приказы куда-то пойти и что-то сделать, подчиниться чужой воле. И никого не жалела. Только Ланса. Пусть он пилигрим, по словам отца живущий уже четвертую жизнь, но Витель тоже не первой молодости.
Ланс Шамин отнесся к ней вполне по-человечески. Да, она не читает эмоций, но и так понятно. Еще ее тронуло его желание оградить Дору – свою девушку – от угрозы. Отец хороший режиссер, он умеет заставить других услышать и увидеть то, что ему выгодно. Вот и подстроил, чтобы юноша решил, будто девчонке грозит беда.
Этот Ланс всполошился и при первой возможности бросился на помощь. Ради нее, Ксаны, еще никто так не поступал.
Теперь Ланса называли Костей, поселили вместе с химерами – молчаливыми и неинтересными. Ксана не раз пробовала разговорить отцовых телохранителей. Бесполезно. Те либо не реагировали, либо задавали глупые вопросы. Зато с легкостью решали задачки по математике или физике, был бы доступ в Интернет. Решали, пока отец не застукал и не накричал: «Они-то могут решить все что угодно, а ты до пенсии дурой останешься!» С тех пор химерам запретили делать за Ксану домашние задания.
Сегодня девушку разбирало любопытство. Она установила в кабинете Вителя простенькую, старинную веб-камеру и пораньше вернулась от химер, отменила тренировку. Зато смогла наблюдать из своей комнаты, как Верховицын-старший общается с гостями.
Тех было пятеро. Невысокий темноволосый паренек с грустным продолговатым лицом поэта. Лет пятнадцати-шестнадцати на вид, он держался с отцом наравне. Двое иностранцев на диване. Один – полный, с одутловатой физиономией – вообще не произнес ни слова по-русски, второй – блондин с зачесанными на лысину сальными длинными волосами – говорил с ужасающим акцентом. Упитанная светловолосая женщина, коллега отца, застыла перед монитором компьютера, изучая последние новости.
Последним в комнату зашел немолодой мужчина с холодными глазами стального цвета и тяжелым подбородком. Если бы здесь присутствовала Дора, она бы узнала в нем своего спасителя на перроне и импресарио бывшего фокусника Павла – Орэфа. Как ни странно, от миграции к миграции Орэф не менял ни имени, ни внешности, и это пугало даже его соратников.
У стен замерли трое бессловесных телохранителей-химер. Но их Ксана давно за людей не считала.
– Совеща-а-аются, – неприязненно протянул Орэф. – Вителя подозревают. Тебя, Илья, раскрыли, – кивнул он юноше. – Знают, что ты – магистр.
– Орэф, успокойся, тут искать не станут. – Молодой человек скрестил на груди руки и аккуратно выглянул в окно. – От сенсов нас закроют химеры. До победы рукой подать.
– Ты самонадеян. – Толстушка закурила и посмотрела на коллег. Переводчик вполголоса тараторил на английском.
– Наоборот, я реалист. – Илья отодвинул штору и бесцеремонно запрыгнул на подоконник. – Кстати, деньги от вас пока не поступали, – обратился он к блондину.
– Как только получим подтверждение, что ваш способ действует, немедленно переведем, не сомневайтесь, – заверил его иностранец.
Затаив дыхание, Ксана прильнула к экрану компьютера. Как, оказывается, интересно! Присутствующие ей не нравились, но раз они работали с ее отцом, она была готова помогать им. Кому еще нужно приказать? Чью фотографию принесет Витель после беседы?
– Фильм завтра покажут дважды – утром и вечером, – продолжал Илья. – Потом ожидаются дискуссии на телевидении. Кажется, даже президент или премьер приедут на телестудию. То есть власти официально признают вас, сенсов, и нас, пилигримов. Тогда-то и продемонстрируем накопленную мощь, повернем машину пропаганды в нашу сторону.
Один из телохранителей вдруг шагнул к Ксаниному отцу и что-то шепнул, указывая на камеру. Антон Верховицын посерьезнел, прищурился, и изображение на Ксанином компьютере исчезло. А через мгновение в комнату притихшей девушки влетел рассерженный отец.
– Я тебе поиграю в шпионку! – зашипел он, хватая ее за волосы и попутно отключая комп.
– А-а-а, больно-о-о, – скорее от вредности, нежели от боли завыла она.
– Неделя домашнего ареста! Никаких игр, музыки и телевизора. Никаких карманных денег. Прорешаешь весь учебник по высшей математике. Ты поняла?
– Да, папочка, – согласно пролепетала Ксана.
Из опыта она знала – буря пройдет быстро. Что же, даже отец расслабился. Веб-камера у них была давно, отец забыл. Зато свежи воспоминания об обычных жучках, камере фотоаппарата, даже дырке в стене. Но все из спортивного интереса, чтобы понять, чем же занимается глава семейства.
Роксана не любила две вещи – секреты и отсутствие свободы. Еще в детском доме она научилась взламывать обычные и электронные замки, всегда была в курсе, где что происходит, кто что сказал. Более двадцати раз она пыталась сбежать, ее ловили, возвращали в ненавистное место. А потом у нее прорезался голос, и она ушла, не таясь, через главный выход. Два года спустя мама Марина рассказала, что девочку не искали целых пять дней.
Теперь желание разобраться в происходящем стало не просто забавой. Что-то назревало. Отец держался холодно и резко. Мать нервничала, перестала интересоваться приемной дочерью. В квартиру зачастили гости. Вот и сегодня к четырем должна прийти какая-то тетка расспрашивать о Лансе. Отец волнуется. Как бы снова в больницу для восстановления голоса не угодить. И так все лето взаперти просидела.
