Ксана терпеливо выждала полчаса, пока Витель с гостями куда-то уйдет, а мать привычно погрузится в перипетии расследования героев любимого детективного сериала.
Сегодня квартиру охраняет Дениска – самый спокойный и человечный из папиных химер. С ним уже удавалось договориться, получится и сейчас.
Через десять минут, потирая еще побаливающий затылок (рука у Вителя тяжелая, за волосы оттягал от души), Ксана трусцой бежала ко входу в метро. Она поговорит с Лансом хотя бы для успокоения совести.
Три станции и небольшая пешая прогулка отделяли ее от нужного дома. Вот и квартира. В ней живут девять обитателей. Из них, по словам отца, людей всего двое – Тигран и Ланс, оба загипнотизированные. Остальные – химеры. На вопрос о том, кто это такие, Витель пояснил просто – биороботы.
С ними было сложно и просто одновременно. Собеседники они никакие, но поставь любую задачу, объясни, что к чему, и они без страха и вопросов исполнят.
Дверь открыл Тигран, кивнул и отступил в полумрак коридора.
– Кто нужен?
Темная челка почти закрывала пареньку глаза. Высокий воротник свитера доходил до подбородка. В августовскую жару!
– Ланс, то есть Костя, тут?
– Он еще не ориентируется в городе. Сегодня привели, – предусмотрительно ответил Тигран.
«Какой же он тупой! Неужели не помнит?»
– Я вместе с тобой привела, не учи. – Ксана нетерпеливо вошла внутрь.
В гостиной стояли три двухъярусные кровати, как в детдоме. На двух безучастно лежали не занятые в папиных делах химеры. Роксана не помнила ни их номеров, ни имен. Хотя светловолосой девушке она недавно передавала поручение от Вителя.
Еще двое сидели у телевизора. Его экран, разделенный на части, транслировал четыре разные передачи. Звук шел прямо в наушники, никому не мешая. Судя по суматошной быстроте смены картинок и субтитров, химеры знакомились с окружающим миром в ускоренном режиме.
В другой комнате было пусто. Зато на кухне завороженно смотрел на чашку остывающего чая Ланс. На его лысой голове уже наметился легкий светлый пушок.
– Мы поговорим наедине. – Девушка выставила за дверь следовавшего по пятам Тиграна. – Ланс! Ты ведь Ланс?
Ксана присела напротив.
– Кто такая Дора?
Молчание.
– Я прочла твои письма. У меня копия на компьютере осталась. Дора твоя девушка?
Взгляд парня не двигался, но дрогнули пальцы рук, расслабленно лежащих на столе. Успех, однако.
– Ве-ро-ни-ка Иль-и-на. – Она прочла по бумажке имя женщины, которая сегодня будет ее допрашивать. – Знаешь такую?
Мизинец пошевелился. Что ж, осваиваем язык жестов.
– Зачем ты отцу?
Нет, неверно. Работает только «да» или «нет».
– Ты давно знаком с отцом?
«Да», – моргнул Ланс.
– Уважаешь его?
Тишина.
– Ненавидишь?
Без ответа.
– Подчинился бы ему добровольно, без гипноза?
Молчание. Понимай как хочешь.
Она задавала вопрос за вопросом, то и дело поглядывая на часы. Пока успевает. Собеседник реагировал куда активнее, чем поначалу. «Да-нет», – отвечал уже в голос, оживая. Ксане было невдомек, что Тиграну позвонили и тот отправил по указанному адресу пятерых химер. Контроль над парнем ослаб.
Задавая одни и те же вопросы в разных вариациях, Ксана выяснила, что ее отца Ланс презирает, что при первой возможности сбежал бы, что Веронику Ильину тоже не любит, но уважает и с удовольствием ушел бы вместе с ней на волю.
– Тогда почему ты все еще здесь? – в сердцах заявила она и встала из-за стола. Пора домой, отец вот-вот вернется, не застанет ее – накажет по-настоящему.
Ланс разлепил губы, словно через силу:
– По-мо-ги. Только при-ка-жи.
Голос звучал сухо, натужно, точно собеседник терпел очень сильную боль.
Ксана замерла, наклонилась к нему, всматриваясь в серые глаза цвета затяжных ливней.
– На тебя пока приказ не сработает, – с некоторым сожалением призналась она. – А к родителям я никогда не применю голос.
Было над чем подумать после беседы. Замороженный Кай оттаял и задумал побег. У парня сильная воля, иначе бы не очухался так рано. С ним возможны проблемы.
Для чего все эти химеры? Витель говорил о секретном государственном проекте, она исподволь подслушивала, подглядывала, но ничего толком не узнала и оттого еще больше гордилась отцом.
Она вышла, крикнула Тиграну, чтобы запирался, побежала домой. Успела, вернулась в половине четвертого.
Без десяти четыре пришел отец, отослал подальше Дениса, зато привел четырех сенсов, не таясь, приказал им:
– Если Шило будет делать глупости, оглушите. Дам сигнал, нападайте.
– Витель, она может снять с нас любые подозрения. Одна она может. До завтрашнего дня протянуть бы, – предупредила его одна из союзниц.
– Ты права, лишь бы продержаться до завтра. Потому проявим чудеса дипломатии. По местам.
В комнату Ксаны вошла упитанная светловолосая женщина, которую девушка уже видела сегодня, молча присела на тумбочку в углу и исчезла. Только что была и вот – пустое место. Ксана разинула рот.
– Это как? Это что?
– Это хамелеоны, – охотно пояснил Витель. – Они способны сливаться с окружающей обстановкой. Теперь, кроме химер, их никто не видит, даже я. Дочка, – он приобнял ее за плечи, – я в тебя верю.
– И в свой гипноз? – улыбнулась Роксана.
Врать так врать! Это она любила. Еще когда с цыганами путешествовала, на рынках торговала, попрошайничала, гадала, приворовывала, тогда и выучилась. Ей нравилось обманывать простачков, достойных расстаться с собственными сбережениями, – медлительных, неповоротливых, несообразительных. Своих жертв она вычисляла по чуть расфокусированному взгляду, морщинкам задумчивости на лбу.
Но верх мастерства и удовольствия – обманывать аферистов, ловкачей, тех, кто сам врет и наживается на чужих слабостях. Не то чтобы Ксана была злым человеком, просто за пребывание в детском доме и годы скитаний она видела в жизни слишком мало хорошего и бессознательно мстила окружающим за свои несчастья.
Вчера Витель решил, что Ксана знает опасно много о его делах, попросил Марину подержать девушку за плечи, а сам в паре с Денисом гипнотизировал. Теперь на вопросы Ксане предстояло вдохновенно лгать: в больнице она лежала с воспалением легких, Ланс пришел сам, принес зараженную флешку, отправил письмо и вообще вел себя странно, не так, как парни в ее школе, был нервным, подозрительным, явно что-то замышлял…
Ксана вздохнула. Если раньше работа отца воспринималась как увлекательная игра, то после беседы с Лансом на душе стало препротивнейше.
