Во как! Ее уважают. Жаль, за навыки, полученные в готовом виде. В свое время Дора закачала в чип немало программ-анализаторов, когда училась работать с большими объемами информации. Выходит, усилия не пропали даром.
12 августа. Москва. Ксана
– Возьми мою руку. Возьми! – едва прорезавшимся голосом Роксана требовала у Ланса послушания.
Тот стоял в очередном прибежище химер вполоборота у окна и смотрел в никуда. Они всегда так замирают, когда нет прямого приказа от старших. Просто стоят и «слушают мир», как ей пояснял отец.
Антона не отбили. Атака провалилась, и похожий на поэта юноша Илья не скрывал своего разочарования. Вчера Ксана пришла к нему в бизнес-центр. Химеры здесь занимали несколько помещений на разных этажах. Рюкин встретил ее на втором, как раз между рекламным агентством и кабинетом нотариуса.
Задернутые жалюзи резали свет, и тот ровными полосами ложился на стол и пол. На фикусе до сих пор болтался новогодний дождик. Творческим беспорядок на столах и под ними не назовешь, скорее неряшливостью – пришли и ушли, все временное, нелюбимое.
Едва юная Верховицына заговорила об аресте отца и случившемся в торговом центре, Илья прервал ее, огляделся и зло бросил:
– Дура, привела за собой хвост. Мне сообщили, Ильина здесь.
«Та самая рыжая?» Ее Ксана возненавидела.
– Я не знала… – начала оправдываться девушка.
Ее уже не слушали. Рюкин вызвал машину, отдал приказ по рации всем химерам, открыл сейф. Несколько папок перекочевали в его коричневый кожаный портфель. Туда полетели и четыре пачки денег.
Илья пошарил по столу, погладил рукой коробку голографа. Та зашипела, навсегда уничтожая хранимые там данные.
– Хочешь со мной, собирайся, – скомандовал он. – Твоя мама звонила, она временно займет место Антона.
«Мама Марина решилась выйти из тени? Значит, действительно все плохо».
Уже сидя в машине, Ксана ловила себя на мысли, отчего никогда не задумывалась о деятельности приемных родителей. С отцом все ясно, он пилигрим и сенс – таинственный, законспирированный, настоящий герой, ему положено трудиться на благо приютившей его страны. Но мама лишена сверхъестественных талантов. Кроме одного. И все же…
Марина была стратегом, тихим, незаметным, неизвестным никому, кроме небольшой группки Антоновых соратников. Именно Марина предложила многоуровневую систему охраны информации, когда для отвлечения внимания противника жертвуют союзниками. В головы тех помимо верной информации вкладывают обманки. Пусть враг ищет не там…
Так после поимки Антона сдали химер в торговом центре. Сейчас Ксана запоздало пожалела их – студента второго курса Тиграна, понятливого, почти человечного химеру-охранника Дениса и остальных, чьих имен она не помнила.
Когда приехали сюда – в большую квартиру, где собралось все руководство заговором, включая и Марину, Рюкин соблаговолил выслушать девушку.
Новость о похожем на Дениса пожилом господине ему очень не понравилась, как и его требование «все исправить».
– Мне нечего терять. – Илья отмахнулся от Ксаны, как от писклявого комара. – А тебе есть что. Не желаешь лишиться и этих родителей, не путайся с незнакомцами.
Вот и поговорили.
Ночь Ксана проплакала, узнав, что отец до сих пор в плену. Только под утро, измотанная, она забылась беспокойным сном.
Снился день авиакатастрофы, когда в школу позвонила соседка и сообщила, что родители девочки разбились, а у бабушки случился инфаркт. К ночи бабушки не стало. Деда парализовало. Прибывший в компании социальных работников милиционер отвез рыдающую девчонку вначале в детскую комнату милиции, потом в детский дом…
Утром в квартире обнаружился Ланс. Рюкин решил сделать его одним из своих телохранителей.
– Мне бы еще парочку с мозгами, а не искусственных идиотов, – сетовал он.
Ксана украдкой отвела юношу в пустующую комнату и снова попыталась разговорить.
– Ты же живой! Ты должен что-то чувствовать, думать, понимать! Ты не Костя, ты Ланс! – теребила она его. – Расскажи об Ильиной, о Доре, о Ноэле!
Про этих людей мама сегодня активно шепталась с Ильей. И Ксане не терпелось разобраться во всем. Она начала задавать себе вопросы: против кого они воюют. Казавшиеся увлекательным детективом события постепенно превращались в мистический фильм ужасов. И она, Ксана, выходит, играла в нем не последнюю роль.
Карман оттягивали карты. Если спрашивать судьбу слишком часто, та перестанет отвечать.
Сейчас семь утра. По подоконнику стучали капли дождя, хотя восток чист и светел. Солнечные лучи блестели на мокрых крышах, играли в потеках на пыльном стекле. Где-то рядом ворковали голуби, внизу сигналили машины. И все-таки сегодня что-то случится. Что-то непредсказуемое, возможно страшное. Сотворенное руками многих людей. И ее голосом.
– Ланс! Ланселот!
На лысой голове юноши блестел пушок светлых волос, лицо выглядело бесстрастным и очень красивым, точно у статуи греческого бога.
– Отвечай, я приказываю! – не выдержала Ксана.
Применить Голос она бы не смогла, но из себя вышла. Щеки жгла обида на бесчувственного красавца, на рыжую, даже на отца. «Папа делал привязку на мелодию», – вспомнила она. Химеры часто впадали в ступор, застывали, не реагируя на окружающих, а любимый мотив Вителя помогал привести нелюдей в чувство.
Мотив стал популярной песней с глупым текстом, звучал по всем радиостанциям, приставуче доставал в кафе и спортзале. Даже в плеер Ксаны попал. К месту попал. Девушка отыскала его в плей-листе и сделала звук погромче.
Ланс встрепенулся, поднял голову, осмотрелся, словно впервые видя комнату. Восковая маска на лице растаяла.
Роксана заставила его прослушать композицию до конца и только тогда поинтересовалась:
– Что с тобой? Отвечай!
– Я убил Нику. Я обидел Дору, – монотонно отчеканил он. – Мне нет дороги назад.
– Твоя Ника гадина! – разозлилась Ксана. – Она арестовала Вителя! А он твой друг! Он говорил, что спас тебя, ты обязан отдать долг! А Дора, – добавила девушка чуть тише, – Дора переживет.
Скоро Ланс придет в себя, станет вменяемым, каким был Тигран. Тогда наступит время для бесед. Сейчас тоже можно многое узнать.
– Расскажи о Доре, Ноэле, вашей Нике. Кто они такие? Чем нам грозят? – потребовала она. – Все, что знаешь!
И Ланс смиренно рассказывал. Многих вещей девушка не понимала, но переспрашивать боялась. Вдруг опять зависнет? Роксане оставалось сжимать кулаки и теряться в догадках, почему рыжей, вполне успешной директрисе центра клонирования понадобилось разрушать ее жизнь. Ника сама делала клонов – Ланса, Дору, других… Чем ей отец не угодил?
«Марина и Витель – моя семья, единственные родные люди на земле. Даже если они не правы, – думала Роксана, вслушиваясь в монотонный рассказ юноши, – я с ними до конца».
