– Дело, – согласился боец из отряда «Даждьбог», но сам не горел желанием лезть в аномалию.
– Я не одобряю, но мешать не буду, – медленно выговорила Ника. – Вадик, полетишь?
– Полечу, – согласился пилот. – Лестница есть.
Они исчезли в кустах. Ильина задумчиво покрутила в руке багетку.
– Рассредоточиться вокруг, прикрывать меня и Пашку. Я отвлеку их.
Девочкам пришлось остаться в компании «Наполеона». Сенс сидел по-турецки на траве и никуда не торопился. «Может, так и надо, быть спокойным, будто Будда, тогда все само собой разрешится?»
Не разрешилось.
– Анто-он! То-ха-а! – во всю мощь отнюдь не слабого голоса заорала Ника. – Ви-те-е-ель! У нас твоя дочь! Не прекратишь безобразие, Роксана пострадает за тебя!
Ноль реакции.
– Ее судить будут, голоса лишат! Видишь сияние над городом? Работают все Тесла-башни страны, в том числе экспериментальные. Наши ученые транслируют сигналы, подавляющие аномалии. Вы проиграли!
«С аномалиями борются? – мелькнуло у Доры. – Значит, у Барска появился шанс?»
Люди за кустами никак не отреагировали. Зато насторожился «Наполеон».
– Шлюп летит. Не наш, – предупредил он по коммуникатору остальных. – Снижается над парком.
Синий луч метнулся в сторону Ники, та упала на траву, уходя из-под удара. С другой стороны парка застрекотал автомат.
– Пора отсюда… Ох! – «Наполеон» даже привстал, запрокинул голову.
Сюрприза не получилось. В небе над парком военная «шлепалка» с Павлом на борту внезапно атаковала пришлую, выпустила в нее несколько снарядов, выбив из пришелицы сноп искр и огня. В небо взметнулся синий луч, целя в военный шлюп.
– Уходим! Сейчас жахнет!
Они побежали. Пылающее небо освещало им дорогу. Доре вдруг вспомнился художник, умерший на улице Барска. Вспомнился зрительный зал во время представления Левашова, взрыв… Неужели фокусник и пилот обречены?
Позади что-то рвануло, отчего взвыли сигнализации машин во всем районе. Едва поспевающие за коротконогим сенсом девушки выскочили из парка и только тогда обернулись. Над деревьями поднимался столб черного дыма. Ни единой «шлепалки».
А нет, по небу из-за разбуженных, перепуганных домов тянулся целый клин – пять штук. Вдали выла сирена. Видать, от обилия событий местные жители уже активно названивали в полицию и неотложку.
В конце аллеи появилась Ника, за ней подтянулись остальные бойцы.
– Эй, там сильно жарко? – выкрикнул им «Наполеон».
– Они свихнулись, лупят из своей пушки почем зря. – Ника подбежала к ним, согнулась, пытаясь отдышаться. – Наших пару раз задели…
Кого «наших» – ясно. Левашова с пилотом.
А с воздуха видимые только через очки шлюпы поливали парк зеленым огнем.
Битва или уничтожение, отсюда не понять, длилась минут семь. Потом четыре «шлепалки» дружно поднялись выше и истаяли в сияющем небе. Пятая приземлилась на лужайке.
– Кажется, все… – не то вопросительно, не то утвердительно прошептал «Наполеон».
Ника осторожно двинулась обратно к месту боя. За ней потянулись остальные, даже девочки.
Дымно горел вражеский шлюп. Он рухнул в стороне, выкорчевав пару молодых деревьев и изрядно вспахав носом клумбу. В стороне, где раньше синим огнем аномалий пылали заградительные барьеры, их «шлепалку» облучала военная, купала ту в струях зеленого и оранжевого света.
На траве, подтянув острые колени к подбородку и обхватив голову руками, сидел пилот. Чуть в стороне пристроился Левашов. Он снял куртку и теперь разглядывал заклейменную багрово-сиреневым пламенем руку. Дора даже очки на миг сняла, чтобы убедиться: при обычном зрении та кажется прозрачной. Бедный, опять не повезло!
Марину с Антоном, связанных по рукам и ногам, с заклеенными ртами грузили в прибывший шлюп. Химер видно не было. Зато с высокой турели
[2]
трое военных очень осторожно отсоединяли пушку.
– Знатно порезвились. – К Нике подошел Илья Петрович. – Ты и здесь свой детский сад выгуливаешь? – Он кивнул на девочек.
Дора невольно улыбнулась, мечтающую казаться взрослой Маху слова генерала задели.
– Пусть лучше со мной глупости делают, чем без меня, – резонно заметила Ника. – Заберите девочек, я разберусь с Павликом.
– Ему разве что добрым словом… – нахмурил щетки бровей генерал. – Облучать пробовали, без успехов. Сейчас с пушкой закончим, прощальное видеообращение его родным запишем.
– Девочек, сказала, уводите. И медиков мне! – По щекам Ники растеклась красная краска. – Эй, тугодумы в погонах, среди вас хоть один врач есть? – выкрикнула она. Кто-то кивнул. – Быстро аптечку, жгут и прочую фигню. Пашка, снимай рубаху. Немедленно, трус бессовестный. Умирать он вздумал. Щас!
Она наставила на него багетку.
– Ну же, каждая секунда дорога! Обезболивающего ему, да побольше!
– Пойдемте. – Илья Петрович подтолкнул Ивановых к шлюпу. Машка все вертела головой, силясь разобраться, что творится вокруг.
– Она ему руку…
– Да. – Генерал забрался внутрь и прикрыл люк.
Даже через толстую обшивку пробивались крики Левашова, заставляли вжимать голову в плечи, жмуриться, зажимать уши.
Генерал морщился, ему явно было неприятно происходящее. Машка съежилась, забралась в кресло, пристегнулась, отвернулась, мол, я ни при чем. А Дора поразилась Никиному мужеству. Она бы, наверно, так не смогла, даже ради спасения чужой жизни.
Наставница вернулась хмурая и усталая. Отсела от всех, прислонившись к непрозрачной перегородке, за которую увели Верховицыных и наверняка химер. Всю дорогу она крепко держалась за багетку, словно за последнюю надежду, не отвечала на вопросы бойцов из отряда «Даждьбога», а когда шлюп сел и пассажиры вышли на мокрую от дождя плитку, просто упала. Багетка звякнула о камни и покатилась к белому бордюру.
Дора с Махой перепуганно бросились к Ильиной, но всезнающий генерал и тут их удержал:
– Лекарство перестало действовать. Все будет с вашей Никой хорошо, не впервой, выкарабкается.
Девочкам выделили комнату в помещении, напоминающем военный лазарет. Светлые стены, люди в белых халатах, люди в форме. Только в каждой палате были свои ванная комната, мини-кухня, компьютер и полка с книгами. Окно закрывали светло-зеленые жалюзи.
Машка первой оккупировала душ, выпила йогурт из холодильника и с чистой совестью завалилась спать. А Дора погасила свет, открыла жалюзи и улеглась на кровать любоваться бушующей в небе огненной бурей.
С Антоном Верховицыным, Мариной и Рюкиным, как и с Обществом Зари, все ясно. Но кто такой Орэф? Откуда он знает про создание аномалий, химер? В чем его интерес? Зачем он дал то оружие Дельте?
