– Для чего? – не удержалась Дора, услышав в интонации наставницы намек на очередной государственный секрет.
– Много будешь знать, любопытная мухоловка, не возьму завтра с собой забирать Машу. Говорят, в садах за городом яблоки поспели, – добавила она мечтательно.
– Ника, а во мне осталась Дельта? – задала девушка волновавший ее вопрос и пересказала сон.
Ильина поднялась с пуфика, осмотрела мигрантку, обошла кресло вокруг и легонько щелкнула Дору ногтем по кончику носа.
– Во всяком случае, я не чувствую ее присутствия. Но я не заметила ее при твоем первом перемещении, как не рассмотрела в Броне Координатора, каюсь. Люди странные, сложные инструменты, которых даже взглядом-рентгеном не поймешь, – развела руками сенс. – Не выдумывай себе трудностей. Я прослежу за тобой, в случае чего предупрежу.
Тем же вечером в просторной московской квартире собрались руководители Общества Зари. Название пришло из другого мира, из чужой истории, но как нельзя лучше подошло для их задумки. Тайное общество без проработанной идеологии и символики состояло из нескольких сотен человек. Они не собирались заявлять миру о себе столь рано, но немец-правдолюбец и российское правительство, решившее больше не скрывать информацию о пилигримах, вынудили их поторопиться.
Руководителей было четверо. Антон Верховицын, привыкший откликаться на имя Витель – высокий моложавый брюнет, половина лица заклеена пластырем. Марина – стройная крашеная блондинка с крупными, но приятными чертами лица. Илья – очень красивый юноша, передвигавшийся по городу в марлевой повязке и надвинутой на глаза шляпе. И Орэф – простоватого вида мужчина в годах с глубокими залысинами на висках. За исключением последнего персонажа, заговорщики выглядели весьма озадаченными.
В зеленовато-желтом свете торшера комната казалась поляной в озаренном полной луной сказочном лесу. Главные действующие лица расположились на сдвинутых вплотную друг к другу полукруглых диванах. У терявшихся в полумраке стен между тяжелых антикварных шкафов недвижимыми соснами застыли телохранители. Таить от них слова и мысли главы Общества смысла не видели. Такие через стену увидят и услышат, за километр почуют. Для того выращены и натренированы, своим создателям преданы безоговорочно.
– Теперь у нас все преимущества. – Казалось, Витель успокаивал сам себя. – Подумаешь, не в декабре, а сейчас начали. Больший эффект будет, правда, Илья?
Бледный юноша сосредоточенно кивал, думая о своем, накручивая на палец длинную серебряную цепочку. Вчера он приказал изготовить медальон, подчеркивающий его высокий статус. На нем из неспокойных волн поднималась скала с флагом, за скалой сияло солнце.
Нужно, конечно, заняться идеологией, символикой, продумать, каких еще людей вовлечь. Но это позже. В данный момент перед ними стоят более насущные задачи.
Илья разглядывал полученную час назад серебряную пластину с чеканкой и пытался свыкнуться с мыслью, что звание Магистра месяц назад нежданно-негаданно досталось ему, пусть знаменитому, но все же… На месте Орэфа он никогда бы не сложил с себя полномочия.
– В Барск выехал некто Левашов, – продолжал Витель, – снимать фильм о нас, мигрантах-пилигримах.
– Пусть снимает. – Орэф пригубил остывший кофе. – Он тип тщеславный, но безобидный. Во всяком случае, был когда-то таким.
– Ты и с ним знаком? – поразился Илья, оставляя в покое побрякушку.
– У меня обширные связи. – Скромный консультант Магистра не спешил исповедоваться. – Чем их считать, лучше совместно с Мариной обмозгуй собственное выступление по телевидению. Через неделю-другую команда Левашова сверстает кино о пилигримах, тогда и поговоришь с народом по душам. Витель, сосредоточься на химерах и разведке, я укажу, с кем еще должна побеседовать твоя дочь после Шамина.
– Мы примем твои советы к сведению, – впервые за вечер подала голос Марина. – Не слишком ли много командуешь? За что отвечаешь ты сам?
– Я выберу подходящие аномалии, если что – создам свои. – Его явно забавляла неприязнь женщины. Та до сих пор считает, что муж мог бы куда лучше управлять Обществом, чем именитый мальчишка. Что ж, ее право.
– Твоей обязанностью было привлечь новые инвестиции, уговорить тех, кто сможет вложиться в дело по максимуму! – настаивала женщина. – И еще я думаю, мы слишком осторожничаем.
Она проигнорировала, когда муж предостерегающе коснулся ее руки.
– Будут инвестиции, – спокойно отвечал ей Орэф. – Новость о спасении Ланса Шамина разлетается со сверхзвуковой скоростью. Перетащить искру души из клона в клон больше никто не смог. А насчет осторожности у меня куда больший опыт, чем у всех вас, вместе взятых. Я знаю, как надо действовать.
Марина усмехнулась и откинулась на спинку дивана. «Однажды ты оступишься, – мстительно подумала она, отворачиваясь от своего врага и благодетеля в одном лице. – Ты оступишься, ошибется твой любимчик Илья, а я буду готова».
Она хорошо помнила, как изменилась ее жизнь четыре года назад, когда во время командировки Вителя в их гостиничный номер в Геленджике вошел тот, кого они искали и почти выследили – нарушитель энергетического спокойствия по всему побережью.
Едва незнакомец назвал свое имя – Орэф, стала ясна причина смятения мужа. Витель ничего не скрывал от жены, и Марина уже тогда возненавидела незваного гостя.
Вопреки страхам, гость не стал требовать возврата старых долгов, но поманил несбыточной мечтой, растревожил спавшие амбиции, обрисовал перспективы, вмешался в карьеру Вителя, случайно (а случайно ли?) вызвал Илью. Много чего наобещал – страшного и манящего. Теперь отступать поздно. И Марине это нравилось. Она не глупый страус, голову прятать не станет. Пусть воюют, пусть побеждают. А уж они с Вителем сумеют воспользоваться их лаврами.
Орэф точно уловил ее замысел и чуть заметно улыбнулся.
7 августа. Барск. Дора
Ника принесла с собой ясную погоду – с ее приездом дожди пошли на убыль, а потом и вовсе иссякли. Вымытый город заблестел, распрямился, просушивая стеклянные бока небоскребов, крыши жилых многоэтажек и густую зелень скверов и липовых аллей.
Наставница с Дорой забрали Машку на следующий день. Поначалу та с интересом выспрашивала про путешествие Дорофеи в родной мир, про Дельту и ее гибель. Местная Иванова охала и даже слегка завидовала приключениям своего клона.
– Обалдеть! А ты реально с ним целовалась? С Бетой? – обмирала она, требуя подробностей. – Не жалеешь о его гибели?
Вот любопытная заноза!
– Нисколько, – прислушавшись к себе, призналась Дорофея. Забавно, самой мигрантке почти не вспоминался самый могущественный пилигрим из Дельтиной компании. – Мне жаль того, в кого он вселился, чью жизнь украл. И жизни тех троих, похищенных его дружками.
Потом Машка загрустила, принялась ныть, что ее никуда не отпускают гулять, не покупают обновки, запрещают заводить друзей. На нытье никто внимания не обращал.
