Третья фотография и вовсе была чудной. Я узнал площадь Победы в исторической части города. Но на месте недавно построенного «танцующего» фонтана за мемориалом виднелся шатёр высотой с попавшее в кадр восьмиэтажное здание городской гостиницы. Нет, я не прав, таинственное сооружение, окутанное коврами, скорее напоминало юрту. Причём многоярусную – вон прорези для окон. У поднятого на входе полога виднелись внушительные стражники с алебардами. На каждом ярусе горели факелы…
– Эти фото многих привлекают, – прошелестела старушка, возвращая меня в реальность ателье. – Но не все видят то, что и вы. Для них это просто крупный кот на лестнице, лесной и городские пейзажи.
– И пожилая дама у прилавка, – с наигранным дружелюбием улыбнулся Валентин. Он-то рассмотрел гораздо больше нас, чародей необщительный. Знал, куда идём, на что угодно спорю! – Ты местная Видящая? – продолжал он.
– Уже нет. И давно, – ответила таинственная бабулька. – Лесные отобрали Дар. То, что осталось, – не заслуживающие внимания крохи. Нынче я самая старая из городских. Теперь помогаю сыну. Он ждёт вас.
Она гостеприимно приоткрыла дверь за своей спиной. То, что именно приоткрыла, а не распахнула, насторожило защитника ещё более. Он бегло заглянул внутрь, но не вошёл, а задержал синий взгляд на хозяйке магазина.
– Ничего больше сказать не желаешь? – продолжал настаивать он.
– На днях тобой интересовались. И детьми этими тоже. Не здесь. Нам просто передали. Скорее всего, лесные. Ты их зацепил, остерегайся, чародей.
– Спасибо, Видящая, – вежливо поклонился Валентин.
– Мать, кто пришёл? – из затемнённого помещения донёсся низкий голос.
– К тебе, сынок, – старуха отступила в сторону, давая понять – с ней болтать не о чем.
Вслед за защитником мы гуськом миновали узкий дверной проём. Стандартная комната в стандартном фотоателье. В подобной я фотографировался на пропуск, когда в школе собирались ставить турникет, точно в метро. Считали – будет проходная, никто посторонний не проберётся. Но потом директриса разругалась со спонсорами, и деньги не перечислили. Так и ходим мимо не смотрящего по сторонам охранника (уверен, у него чёрный пояс по разгадыванию сканвордов) и бдительной вахтёрши – бабы Оли. Но это совсем другая история.
Итак, комната. Единственное окно закрывали жалюзи и неплотно прилегающая к ним тёмная штора. Я увидел большой белый экран, освещённый яркой лампой, несколько манекенов в старинных костюмах вдоль стен, рогатку вешалки у входа с болтающимся на ней вафельным полотенцем в мелкий цветочек. И того самого толстячка-джентльмена, подходившего к нам с Анюткой в кафе.
Яркий фонарь на полу у его ног не давал возможности разглядеть лицо фотографа как следует. Хорошо были видны контуры выхваченного из темноты двойного подбородка, кончик широкого носа и щёки. Ладони его лежали на коленях, фигура чуть наклонилась вперёд… Он разглядывал нас минуты две, не ответив на приветствия, не проронив ни слова, лишь шевелил губами, из-за чего пятна света медленно двигались по его лицу, не позволяя как следует присмотреться, понять – что за чувства оно выражает.
– Фото в магазине ваши? – устав от тишины, невпопад ляпнул я, за что заслужил ощутимый тычок в бок от Эльки.
Мы застыли в дверях, ибо другой мебели, кроме складного стульчика, на котором сидел хозяин, и низкой табуретки возле экрана в помещении не наблюдалось.
– Мои, – с гордостью подтвердил фотограф. – Они правдивы.
– И даже юрта? – приготовился я к новому тычку. И не зря.
– Юрта? – не понял старик. – А-а-а, это дан-на-тас – летающее посольство. На них лесные прибывают в город для переговоров. Такое же прилетит к подписанию договора – 21 сентября – ровно через две недели. Если одна из сторон не сорвёт подписание, – добавил он глухо. – Я как раз позвал вас об этом поговорить. Особенно с тобой, девочка, – он упёрся взглядом в Элю. – Ты для них хорошая мишень.
– Почему мишень? – не сумела остаться равнодушной Элька.
– Твоё пламя горит слишком ярко, маленькая необученная девочка. Тобой непременно заинтересуются лесные. Если уже не осведомлены. Они любят способных. Особенно таких, как ты.
Его пальцы пробарабанили по коленям. Но сам он не сдвинулся с места, лишь слегка прищурился, пытаясь понять о нас как можно больше.
– Что вы имеете в виду? – не сдавалась моя соседка. Если вцепится в кого – не отстанет, пока душу не вытянет. Ей частным детективом работать надо.
– Ты и похожа на нас. И в то же время – другая. В твоей родне были эльфы? – осведомился он таким тоном, как если бы спросил: ты делаешь по утрам зарядку?
– А я почём знаю? – насупилась девочка. – Генеалогическое древо моего рода, увы, не вывешено в парадном зале собственного графского замка за неимением последнего.
– Быть может, родители тебе просто не открыли правды? – задумчиво изрёк фотограф. – Мы не всегда откровенны со своими детьми до их совершеннолетия… Хотя я всё-таки считаю – ты человек.
– Спасибо, обнадёжили, – надулась Тихонова. Уверен, родителей теперь вопросами засыплет.
– Что ещё нам грозит? – вклинился я в их перепалку.
– Пока ничего серьёзного. А вообще лесные в надежде ослабить городскую магию воруют детей у самых влиятельных из нас. За последние три недели пропали девять. Стражи порядка разводят руками. Каждое исчезновение выглядит как побег. Дети иногда считают себя умнее старших, сбегают в поисках приключений, не задумываясь о последствиях для себя и родителей. Но тут налицо похищения, я знаю.
Мне вдруг вспомнился услышанный на днях репортаж про пропавшего сына директора местного молочного комбината. Кажется, мальчика так и не нашли.
– Всё это впечатляет, – заговорила Анюта, опередив меня. – Но нам до сих пор непонятно – кто такие городские и лесные эльфы? Что вы не поделили? И отчего именно наш город стал центром войны?
Ого, как загнула по-умному. Фотограф заёрзал на стульчике, отчего тот печально заскрипел. Нет, скорее всхлипнул. А старик вреден – ждал гостей, а о стульях не позаботился. Мне захотелось прислониться спиной к стене, но я стеснялся.
– На подобные вопросы так просто не ответить, – покачал он головой и вдруг взялся за стоящий у ног фонарь – обычный электрический. Белым червяком вслед лампочке потянулся провод. По стенам заплясали мазки света. – Смотрите: стоит чуть-чуть передвинуть лампу в комнате, и освещение изменится, сместятся акценты. Поменяется ваше восприятие окружающего пространства. И мир будет другим. И ты будешь выглядеть иначе. По-иному лягут свет и тени на твоё лицо, краски одежды потускнеют или заиграют новыми оттенками. А это, – он снова качнул фонарь в руке, – всего-навсего лампочка. Так и различия среди нас. Не описать словами, но они заметны каждому, кто пожелает приглядеться повнимательней.
Мы молчали. Тогда старик поставил фонарь на место и продолжал:
