– Это печать, – зашептала Элька, снимая перстень с карандаша и разглядывая, – для скрепления договора.
Солнечные лучи разбились о грани, вспыхнули яркой радугой.
– Красиво, – перстень перекочевал на указательный палец Тихоновой.
– Что делать будем? – спросил я.
– Не знаю, – ответила Элька. – Вернее, знаю – к дядьке тому пойдём. Как там его?
– Август Денисович, – подсказал я.
– Щукин, Тихонова, за дверь! – не меняя тона, заявила Алина Альбертовна.
По классу пронеслось злорадное «хи-хи». Вот и закончилось обсуждение Язвы и её безответной любви к Гусару. В топе рейтинга второй сезон ток-шоу «Щука плюс Радиоактивная». Не переключайте телевизор.
– Эй, милые мои, дневники не забываем положить учителю на стол. Давно я не была замечена за написанием замечаний, – скаламбурила историчка. – Отдам только после урока.
Я мрачно шлёпнул свой на стол. Элька извлекла вычурный дневник с кровожадно оскалившейся горгульей и аккуратно положила поверх моего.
– Фу, Радиоактивная, ты теперь с Дохлым Фунтиком в одной песочнице? – не удержалась от комментария Вика.
– Шелег, молись, чтобы звонок прозвенел как можно позже! – разозлился на неё гот. Он очень не любил, когда над ним посмеивались.
– Шелег и Кабанов, за дверь. Дневники на стол! – установила вселенскую справедливость Алина Альбертовна.
– Йес! – не удержался я от восклицания, закрывая за собой дверь.
– А что я? – противно, словно автосигнализация под окном в два часа ночи, заголосила Вика.
– Где погуляем? – спросил я, застёгивая замок на сумке. – До звонка двадцать минут.
– Как где? В столовке! Обедать! – нагнал нас тощий прожорливый Фунтик.
Вика, не обронив ни слова, побрела к лестнице.
– Жаловаться мамочке? – пристал к ней Кабанов.
– В библиотеку! Умные люди туда ходят! – решила повоображать учительская дочка.
– А мы жрать! – простодушно сообщил Дохлый Фунтик. Гот был доволен – учиться он не любил, но числился почти отличником. Секрета из своей успеваемости Стёпка не делал – за пятёрки в дневнике родители были готовы терпеть его чёрный прикид, разговоры о моде на гробы и отстёгивали деньги на преподавателя вокала.
Отделаться от доморощенного гота получилось только после обеда. Как же он достал нас болтовнёй о вампирских фильмах, лучших романах Стивена Кинга и кладбищенской тематикой! Элька не выдержала, выдала:
– Спасибо, я буддист. У меня другие обычаи.
После чего схватила меня за руку и потащила из столовой, хотя я ещё не допил компот.
– Ты что, и вправду… – начал я, готовый ко всему. Тихонова меня перебила:
– Вот ещё. Это моя стандартная отмазка при встрече с сектантами и прочими мутными личностями. Пока они по полной не начали мозги тебе промывать, их надо чем-нибудь удивить. И пока они «висят» в поисках ответа, делать ноги как можно скорее. Этому меня Кристина, бабушкина домработница учила, – смущённо ответила Элька. М-да, до такого мне лететь и лететь.
Звонок ещё не прозвенел. Поэтому мы с Тихоновой отправились гулять по школьному двору. И тут из-за кустов лабиринта навстречу нам вышел Славик.
– Салют, ребята. Скучаем?
– Вы да, мы нет. – Эльке Славка не нравился.
– Поговорить надо, ребята. Пока поговорить, – сказал он. – Круто попали вы, господа арбитры. Зачем напрашивались? – он завёл нас в лабиринт и усадил на скамейку.
– Нас не спрашивали, – отозвалась Элька.
– Лично вас – нет, – согласился информатик. – Но в середине июля и городские, и лесные провели ритуал вызова. На подписании обязаны присутствовать пятеро человек: четверо от города, один – от леса. Эти люди сходятся между собой, подчиняясь силам, пробудившимся после проведённых ритуалов. Каждый арбитр наделён особым талантом.
Он положил мне на плечо тяжелую руку:
– Ты, Женя, способен отыскать идеальное место для подписания договорённостей. Ты, – он обернулся к Тихоновой, – отводишь глаза лесным после подписания и прячешь артефакты. Аня, – вспомнил он о сестре, – поможет при переговорах. А её нынешний друг, – Славка с неприязнью произнёс последнее слово, – будет стеречь вход. На первый взгляд – проще простого. Только вам до конца не скажут – вы втроём навсегда останетесь там, хранить покой договора. А кровь чародея Валентина закроет вам дорогу обратно.
Моя нижняя челюсть отвисла до пупка. Элька, бегло оглядевшись вокруг, вцепилась в плечо Славика когтями и зло прошипела:
– Зачем ты нам это рассказываешь? Тебе какой интерес?
– Жалко, – спокойно ответил он. – Я предупреждал вас – не лезьте. Вы не послушались.
– Ой, не твой ли прадед заявился с приглашением? – ещё чуть-чуть, и она вцепится в него зубами. Мне было всё равно. Мне не верилось в его слова. Не хотелось верить! То, что начиналось, как игра оказалось анонсом к фильму ужасов.
– Я сам виноват – не предположил, что вы начнёте расследование. По нашим законам – вы проявили интерес. То есть практически согласились. Это во-первых. Без согласия было невозможно вас втянуть. Пришлось бы искать других арбитров. Во-вторых, дороги назад нет. Магия города уже не даст вам отступить. Поэтому следует искать выход.
– Какой? – ко мне вернулась способность говорить.
– Пока не знаю. Возле школы дежурит Ли-дви-ра – старшая лесных разведчиков. Узнает, что вы предупреждены – шансов не останется ни у меня, ни у вас. Поэтому долго с вами беседовать не стану. Сейчас вы отправитесь на занятия и будите думать. Да, ребята, по электронной почте и аське на эту тему лучше не болтать. Мобильники и обычные телефоны тоже под запретом, – продолжал он «радовать», – прослушают.
– Но остальные, – не мог смириться я, – тот же Лёша, мой одноклассник. Ему что, не жалко нас?
– Об особенностях подписания в городе знают только десяток влиятельных стариков. Если вы думаете – вас будут искать, – ошибаетесь, – спокойно отозвался Славик. – Они, то есть городские, держат правду в тайне. Когда вы исчезните, на ваши места придут перебежчики лесных – с вашим лицом, голосом, слепком характера. Не отличить. И проживут вашу жизнь. За городское гражданство они и не такое стерпят.
– Не сумеют, – самонадеянно заметила Элька. – Моя бабушка обязательно почувствует. Она у меня экстрасенс.
– Вряд ли, – с грустью в голосе ответил Славик. – Не поняли же мои родители и даже мой могущественный прадед, что я родился с лесным сердцем.
* * *
Мне было страшно. Даже больше – было жутко. Знать, что я обречён, что через несколько дней меня не станет. А в моей квартире, в моей комнате поселится непонятно кто, станет говорить родителям «мама» и «папа», рыться в моих вещах и посмеиваться втихую над моей непутёвой судьбой. Или он даже не узнает, куда пропал прежний Женя Щукин. Зачем ему такие подробности? Он начнёт новую жизнь.
