– Ты ничего мне не хочешь сказать? – не оборачиваясь, вдруг спросил Бета.
Дора даже вздрогнула и воззрилась на его идеально прямую спину широкие плечи. О чем он? Решил, она струсит? Или сам пошел на попятный?
– Мы разве не все обговорили? – возмутилась девушка.
Тогда он направился не к металлической махине, коричневой со стальным блеском, а к неприметной узкой дверочке, выкрашенной под цвет бетона.
Стоило провожатому коснуться пальцами золотистого кругляша на двери, как мужчину окутало розоватое свечение. Окутало и, опознав своего, потухло. Зато дверь отъехала в сторону, впуская Бету и Дору внутрь.
В первый миг девушке показалось, что она очутилась внутри космического корабля. Причем инопланетного. А еще помещение напоминало станцию метро. Просторный длинный зал с колоннами в два ряда по центру. Зал, заставленный у стен оборудованием, дико смотрящимся в век прогрессирующей миниатюризации электроники. Шкафы с лампочками и кнопками, соединенные извилистыми трубами цистерны… И люди в веселеньких оранжевых халатах, суетящиеся у платформы, скрытой за полупрозрачной занавеской.
– Может, скажешь, где мы? – Дорофея ощутила неожиданную злость.
Что он себе позволяет, этот Бета? Не думает же он, в самом деле, что она пришла сюда на прогулку? И ведет себя не как с клиенткой, а точно со старой подружкой. В любом другом случае Дора подала бы на него иск в Потребительский комитет!
– Поздравляю. Тебе посчастливилось жить поблизости от нашего вокзала. Да, именно так мы зовем нашу станцию.
Как многозначительно он улыбается! Нет, невозможно, чтобы билет ей достался в один конец.
– Когда мой поезд? – не подала она вида.
– Как только оставишь сообщения родителям и правительству, что поступаешь так по доброй воле, хорошо обдумав последствия для себя и близких.
– Уже. – Дора протянула заготовленную флешку.
– Во как.
Бета провел ее к платформе. Работники в халатах послушно отступили. Дора не увидела ни одного знакомого лица.
«А может, я зря»… – дрогнули коленки.
– Ложись. Придется полчасика потерпеть облучение. Пей.
В ее руках оказался синий пластиковый стакан с пузырящейся прозрачной жидкостью. Поздно отступать. В нос ударил резкий запах хвои и чего-то химического. С первого глотка язык и горло защипало. Жар разлился по пищеводу, заполнил желудок. Боли не было, слабости тоже. Просто Дора почувствовала, что не может даже моргнуть.
Комната качнулась, перевернулась – это Бетины помощники уложили будущую мигрантку на платформу. Потом на Дору медленно наползло металлическое нечто. Это девушку поместили в освещенный саркофаг, точно мумию.
Откуда-то из неимоверного далека раздался знакомый звучный баритон.
– Онемение скоро пройдет. Мы готовим тебя к коме. Заодно пробиваем путь в мир, где твоему сознанию будет максимально комфортно. Когда сможешь двигаться, подай сигнал. Я услышу и увижу.
– Мм… – ответила Дора.
– Не напрягайся. Я пока расскажу, что тебе предстоит испытать. Поверь мне, это не больно. Я знаю, что говорю. Хм, я действительно гуру в этом вопросе. Семь лет назад я выложил в Сеть подробную инструкцию по осуществлению ретросдвига. А еще за двадцать один год до этого момента я очнулся в теле пятилетнего ребенка на окраине Праги. Тогда мне было сорок два года, девочка.
«Значит, я уже не вернусь! Ни-ког-да! – Мысль была холодной и какой-то чужой. Страх на пару с упрямством твердили на задворках души: – Скорее, не мучай. Скорее! Мама с папой не поймут. Друзья тоже. А вот Борька узнает, каково без меня…»
Далекий Борька сейчас казался плоской картонной картинкой. Но Дора цеплялась за этот образ, пытаясь хоть как-то оправдать собственное безумие.
Мечты о странствиях и свершениях, романтические грезы и чужие мысли по поводу перемещений, почерпнутые из калейдоскопа образов макросети, развеялись. Дора… Нет, Маша Иванова ощутила, что осталась одна против целой Вселенной. Вселенной, на изнанку которой она собралась пробраться.
– Твой двойник живет в мире, отстающем от нас в развитии лет на пятьдесят, а то и все сто. У них сейчас бурное освоение компьютеров. Союз еще не создан и неизвестно, появится ли вообще. Страна назначения зовется Россией. Город Барск – новый, экспериментальный, построенный в противовес иностранным научным центрам. Тебе понравится. Я сам был очарован. Вышел на этот мирок с полгода назад, урывками подглядываю. Перспективное местечко.
– А я… х-гггр-хх, – горло першило, но звуки уже складывались в слова, – я там кто?..
– Твоему двойнику шестнадцать. Ты заканчиваешь школу. Родителей зовут так же – Александра и Леонид. Они переехали в коттеджный поселок Васильки. Ты там жила в детстве.
– Рябиновая аллея… – Девушка поняла, что плачет. – Качели у крыльца…
– Именно. Язык общения русский, немного отличается от нашего. Единственное исключение – там знают, что ты прибудешь. Правительствам стран Земли-56 известно про мигрантов, хотя в официальных бумагах вас чаще называют более поэтично – пилигримами. Люди бегут из других миров, от нас ты вторая. И попадешь прямиком не в местную Машу, а в ее клон. Девочка, похожая на тебя, как зеркальное отражение, раздвоилась, – он усмехнулся, – чтобы искра твоей бродячей души заняла свободное тело. Тебе выпадает редкий шанс – побеседовать с самой собой, не боясь сойти за сумасшедшую.
– Как…
– Как мы это сделаем?
– Нет, – обреченно шмыгнув носом, поинтересовалась Дорофея. – Как они узнают…
– С месяц назад я выслал вперед пробного туриста. Он предупредил местные власти. Тебя примут и не уничтожат. Но наблюдение установят. Там всех пилигримов изучают…
Дальше Дорофея не слушала. Какая-то часть ее разума продолжала впитывать выдаваемую Бетой информацию. А другая забилась в тесном пустом саркофаге, сдерживаемая сеткой перекрещивающихся белых лучей. Забилась, отделенная от тела. То, что было по документам Марией Ивановой, сейчас выползло на платформе обратно в зал-лабораторию. И люди в оранжевых халатах столпились вокруг, готовя очередную жертву прогресса к консервации.
Люк саркофага с шипением закрылся, лучи померкли, чтобы вспыхнуть с обжигающей силой и вытолкнуть странницу по Вселенным в предназначенный ей мир.
Альтернативная Земля. 13 июня 2036 года. Россия. Маша. Дорофея
Говорят, с переездом сравнится только стихийное бедствие. В семье Ивановых дело обстояло гораздо хуже. Посреди учебного года родители неожиданно сорвались с места, из благоустроенной квартиры в центре города перебрались в деревню, ничего не объясняя дочери. Маша скрежетала зубами, но терпела. Благо, школа сохранилась прежняя. Только теперь добираться до нее приходилось полтора часа в продуваемом всеми ветрами уазике вместе с малышней из деревни. Это в феврале-то, по метровым сугробам, под злодейское завывание вьюги!
