– В том числе. Тяжело носить все в себе. Рассказать некому. Роберт не поймет, высмеет. Он – вещь в себе, эмоции и чувства держит под замком, нечитаем для меня. И сам в чужую душу не лезет, нытья и жалоб не терпит. Иногда я его за это ненавижу!
Он потер ладонью высокий лоб, убрал светлые длинные пряди. Дора вдруг остро ощутила его одиночество, боль и смятение. Он действительно запутался и не может решить, как действовать дальше. Ему бы помочь, подсказать. Он не может быть плохим, злым.
Повинуясь порыву, она взяла парня за руки, сжала пальцы в своих ладонях, согревая. Ланс не отстранился, наоборот, расслабился, ощущая поддержку.
– Я взял себе это имя только после прошлой миграции, – заговорил он тихо, – когда понял, что за чужими личинами не помню своего настоящего лица, лица Ани. Слияния изменили меня сильнее, чем я ожидал. Там, в убитом ядерной войной мире, я испугался, что уже никогда не найду тех, за кем отправился в путь. В лабораторном журнале императорской пятерки я вычитал, что при миграции земляки должны притягиваться, чаще попадать в один мир. На это рассчитывал государь, отправляя нас в погоню. А я уже сменил два мира, и в каждом мог бы прожить долгую, счастливую жизнь.
– Жалеешь? – Дора заглянула ему в глаза.
– Сейчас нет. – Он мотнул головой, и отросшая челка снова упала на лоб. – Я вселился в одиннадцатилетнего Лансемаса, прожил благополучно семь лет. Только тогда во мне снова начали проявляться слабенькие способности сенса – побочный эффект перемещения и мое благословение. Как бы я искал своих врагов без них? Благодаря дару я определял – стоит ли задерживаться на одном месте или нужно мчаться дальше, отнимать чье-то тело, чью-то жизнь. Каково было мое удивление, когда в «родном» дядьке я обнаружил мерзавца Эпсилона! Он не раскрыл меня, лишенный дара сенса, зато преуспел в создании установки ретросдвига из подручных материалов. Собирался сбежать! Я не позволил, переправил зараженных людей в новую жизнь, а сам, «оттолкнувшись» от энергетики своего погибающего от болезни врага, пришел сюда – с новым именем и судьбой. Чуждое Лансемас превратилось в Ланселота, Ланса.
– Печально.
Дора выпустила руки Ланса и отступила на шаг, прислушиваясь к окружающей их тишине подземелья. Здесь, в темноте, притаился третий. Он незаметен для своего подопечного, но Дора каким-то непонятным ей образом его опознала и решила не выдавать.
– Ты знаешь, как остановить поток мигрантов?
– Нет. – Ланс расстроенно отвернулся. – Ни малейшей идеи. Зараза уже растеклась по мирам. Я могу попытаться убить зачинщиков, уберечь этот мир. Но миграцию не остановит никто. Просто она не примет кошмарных масштабов, описанных нам Шилом. Надеюсь, нам повезет.
Отделившийся от темноты Роберт грустно улыбнулся:
– Ты не Ланселот. Ты Дон Кихот. Я не верю в удачу. Только в планомерный труд. – Он задрал голову, рассматривая своего бывшего подопечного, словно впервые его увидел. – Шел бы ты спать, великовозрастный мальчик. Люди Председателя и Ники уже ищут наших врагов.
– Сам чего не спишь? Подслушивал? – насупился Ланс.
– Не могу здесь уснуть. Не люблю подземелья. И под воду погружаться не могу. Так что опускаться в батискафе на поиски «метеорита» снова придется тебе.
21 июня. Барск. Григорий Константинович Крылов, Председатель
Выспаться Председателю не удалось. За тяжелыми шторами дышала сыростью отгремевшей грозы ночь, отряхивала капли с листьев кленов и акаций, грустила вместе с приглушенной мелодией дудука, долетавшей из армянского кафе в соседнем доме.
На столике под торшером на доске скучали шахматы. Недоигранная партия с самим собой.
Где-то далеко живут дочки и сын, все от разных жен. Целых девять внуков! А коротает старость он в одиночестве, дни проводит в кознях и интригах.
Привязанность и сочувствие он многие годы считал уделом слабых. А сейчас согласен отдать все за один звонок, за искренний интерес к его персоне со стороны родного человека. Он Кощей – злобный, беспощадный, расчетливый, по праву заслужил прозвище сказочного злодея. Был бы реальный шанс начать все заново, выбрать иную судьбу, он бы…
Вздох. Бессонница, несмотря на снотворное. Старое вино в бокале не тронуто, на красном бархате уже плавают кораблики пылинок. Коллекционные бутылки уже не приносят удовольствия. Да и никогда не приносили, что себе лгать.
Вдруг шторы затрепетали, захлопали и расступились, с балкона в комнату шагнул незваный гость – черноволосый, с породистыми чертами лица.
– Григорий Константинович, нет необходимости вызывать охрану, – предупредительным жестом он остановил потянувшегося к кнопке безопасности Председателя. – Вам я не опасен. Наоборот, полезен. Ибо я единственный, кто способен провести вас в новую беззаботную юность. Мое имя Гамма. Нам есть что обсудить, не так ли?
Все это он выпалил на одном выдохе, и в то же время его голос звучал уверенно, успокаивающе, точно обволакивая слушателя сладким сиропом.
– Мог бы не представляться. – Кощей нехотя сел на стул и неприязненно уставился на гостя.
– О, да я знаменитость! – Гамма усмехнулся, подтащил к столику свободный стул, уселся, забросив ногу на ногу. – Шило постаралась?
– Ты уже давно здесь, никак не меньше двадцати лет, – ворчливо произнес Кощей, так и не решив, отчего вторгшийся на его территорию человек не вызывает в нем негодования. – И до сих пор не преуспел. Тебе нечего мне предложить, раз не явился раньше.
Гамма молчал, улыбался кончиками губ, покачивал ногой, и это начало нервировать Председателя.
– Твой соратник доживает последние дни, – продолжил тот. – Удивляюсь, как он вообще протянул столько времени с подобным уродством. Его, кажется, собирались усыпить. И если бы не обнаружился пилигрим…
Гость картинно нахмурил лоб и вдруг расхохотался.
– Девчонки были лучшим вариантом, – произнес он будто невпопад, – но не единственным. Пилигримов много. Миров еще больше. Координатор нас направит по верному пути.
Он подался вперед, подхватил с шахматной доски фигурку ладьи и сделал ход, еще ни к чему не обязывающий, но при удачной комбинации следующих действий вполне перспективный.
– Вы натравили на нас военных, – опять заговорил Гамма. – Это только отсрочит нашу победу, но не дает вам ни малейшего шанса. Ты жаждешь новой жизни, старик? – Широкая ладонь шлепнулась на доску, сметая на пол фигуры. Кощей от неожиданности вздрогнул, отпрянул назад, вжимаясь лопатками в спинку стула.
– Но не за счет счастья моих внуков! – попробовал защищаться Председатель. Картины вероятного будущего, пересказанные Никой и столичным руководством, оказались слишком непривлекательными.
