– Медсестра погибла. – Лариса отвела взгляд.
– Погибла? То есть не спасли её?
– Нет, не спасли. – Лариса вздохнула. – Бывает и так, Рона, ничего не поделаешь. А ты пока здесь побудешь, и Тимка тоже. Ну, и я с вами, Юрику очень полезен свежий воздух, к тому же у него здесь компания есть – Стефка. У Панфиловых близнецы одного с ним возраста, но сейчас у них ветрянка, так что гулять никак, а то бы тут визг и беготня были… Правда, Стефка и панфиловские близнецы и вполовину не такие активные, как наш Юрик, Валька опасается, что он тоже пошёл в тебя. Говорит, что наш сын по повадкам очень на Тимку маленького похож.
– Правда, похож. – Ровена улыбнулась. – Тимка тоже был очень живой, иногда даже чересчур. Но это нормально. Потом перерастёт. Лариса, этот дом, где мы сейчас, и люди, которые нас принимают… они знают, что подвергаются опасности, приютив нас у себя?
– О чём ты, Рона?
– Ты меня совсем за дуру держишь, что ли? – Ровена чувствует, как гнев закипает в ней. – Сначала Павел с Валентином принялись мне сочинять басни Лафонтена насчёт внезапно пострадавшей медсестры, которая в моей палате застала случайного прохожего. Ведь кто-то её убил и меня бы убил, если бы я была в тот момент там. И этот кто-то знал, что в палате нет Павла, иначе бы не полез, а значит, кто-то из персонала сказал ему, что Павла нет. В душевую никто не удосужился заглянуть, зашли в палату, увидели чучело из подушек, и всё. И то, что Павел бывает у меня ночью и уходит, когда я засыпаю, мог знать только персонал. Так что убийца приходил за моей головой, и медсестра ваша, возможно, совсем не случайно попала под раздачу – скорее всего, именно она и провела этого гражданина в отделение, предварительно убедившись, что я сплю, а Павла нет.
– Рона, как ты можешь!
– Других версий у меня нет. – Ровена сжала губы в жёсткую линию. – И лапшу мне на уши вешать не надо, так им и передай. Я им не дурочка-блондинка, как они себе, возможно, вообразили. Ну, ладно, Павел с этим своим Санчо Пансой, они со мной знакомы без году неделю, но Валька-то всю жизнь меня знает, как он мог подумать, что я куплюсь на туфту, которую он мне впарить пытался?
– Рона!
– Хватит лгать. Меня это раздражает.
Лариса вздохнула, умоляюще посмотрела на Ровену и встретила её холодный изучающий взгляд. Так, возможно, доктор Менгеле смотрел на своих подопытных. Теперь она лучше понимала Валентина, который иногда говорил, что Ровена – это Чужой в теле человека. Никакой жалости, никаких сантиментов – голые факты, обработанные в компьютере, заменяющем ей мозг, и выводы – безжалостные, без купюр, всегда совершенно точные.
– Рона, я правда не знаю. Меня же там не было.
– Не бойся, Девочка-Отличница, я не буду тебя обижать. – Ровена снова стала привычная, немного колючая, но вполне человечная, Чужой спрятался куда-то глубоко, но Лариса понимала, что он там и всегда готов к нападению. – Где Ленка?
– Я не знаю, Рона.
В комнату вошла высокая пожилая женщина, ухоженная и красивая.
– Доброе утро. – Она улыбнулась, и морщинки стали заметнее. – Я сейчас суп подам, попробуй сесть.
– Я не хочу есть. – Ровена улыбнулась, глядя, как кот прошмыгнул в открывшуюся дверь. – Спасибо, не сейчас.
– Нет, детка, мне эти капризы знакомы и неинтересны. – Женщина снова улыбнулась. – Постарайся сесть, суп съесть всё-таки придётся.
Лариса фыркнула: что ж, битва Чужого с Хищником – интересное зрелище, но сейчас на Чужого она бы не поставила ни копейки.
– Ладно. – Ровена прищурилась. – Я буду есть суп, если Буч останется здесь.
Кот прыгнул к ней на кровать и уселся около подушки.
Лариса могла бы поклясться, что Ровена с Бучем переглянулись и понимающе ухмыльнулись друг другу.
16
Ника разбудила Лену около восьми часов. Ночью им пришлось вместе устраивать Ровену в спальне, готовить ночлег для Ларисы с ребёнком, периодически отгоняя любопытного Буча и расстроенного Тимку. Ровена выглядела бледной и неживой, а Лариса пересказывала им происшествие в больнице с круглыми от ужаса глазами.
Спать они легли поздно, встать пришлось рано, чтобы успеть улизнуть – Алексей уже уехал, а Павел с Нефёдовым не приехали, и Ника решила, что как раз в это время очень удобно уехать под предлогом срочных дел. И хотя Лена была категорически против таких манёвров, уверяя, что никто не имеет права ей указывать, что делать, Ника вздохнула и умоляюще посмотрела на неё.
– Поверь, так будет лучше.
Они сели в машину, Ника выжала педаль газа. Лена зажмурилась – сама она так никогда не ездила, но Ника на полном серьёзе заверила её, что едут они со всеми возможными предосторожностями, просто «немножечко быстро».
– Потому что скучно же плестись по дороге, как старый ишак на базар.
Где она видела, как плетётся на базар старый ишак, Лена в толк взять не могла, но с облегчением вздохнула, когда они въехали в Александровск – на городских улицах, заполненных транспортом, особо не погоняешь, хоть Ника и пыталась.
– Зато доехали быстро, они все, может быть, даже не заметят, что нас нет. – Ника виновато взглянула на Лену. – Ты-то сама по себе, а у меня Лёшка… и Марек тоже ужасными занудами бывают, ты даже не представляешь какими. А уж Павел, если что ему не так, вообще орать принимается…
– Посмел бы он на меня орать! – Лена возмущённо выпрямилась на сиденье, но тут машина снова рванула вперёд, и её отбросило на спинку кресла. – Ника, ты можешь ехать потише?
– Ну, как – потише, Лен, когда здесь полоса свободна!
– Это полоса для маршруток и троллейбусов!
– Ну, никакой беды не будет, если и мы тут немножечко проедем. Всё равно же нет ни маршруток, ни троллейбусов, а если будут, я сразу перестроюсь на соседнюю полосу, честное слово.
Лена махнула рукой – невозможно разговаривать с человеком, который в принципе не понимает, что есть какие-то правила, кроме её собственных.
– Лучше бы я сама села за руль.
– Ой, нет, я никому не разрешаю ездить на моей машинке. Знаешь, у меня до этого была «Хонда» – хорошая, голубенькая, она упала с обрыва, я так тогда плакала, жаль было, она же как живая была, родная машинка, а какой-то урод спихнул её с обрыва…
– Как это?
– Длинная история. – Ника свернула на боковую улицу и поехала потише. – Мы тогда с Максом только познакомились… мы выросли в разных семьях, потерявшись в детстве. И не знали, что родители неродные нам, потом машину Макса сбили с моста в полынью, а я полезла вытаскивать, так мы и познакомились. Мы ездили в Новгород, чтобы узнать о нашей родной матери, и по пути обратно слегка заблудились – ночь была, снег, и один тип спихнул нас с обрыва, представь! Машинка загорелась как свеча.
– Погоди. Он столкнул машину с обрыва, когда вы с Максом были внутри?
