А Вовушка? Чем силен Вовушка? Чем взял? Ведь он в самом деле был робок и беспомощен! Какая жизненная сила дремала в нем? Что движет им сейчас? Тщеславие? Жадность? Любопытство? Когда Вовушка внедрял свой лазерный нивелир, он почти год не ночевал дома, не вылезал из самолетов, носился из конца в конец страны, доказывая пригодность нивелира для любого климата, ночевал на стройплощадках, как и прежде, бледнел перед каждой дверью, обитой черным дерматином, это осталось, но он входил в эту дверь и говорил все, что требовалось сказать, и отстаивал все, что считал нужным. Правда, его прибора не увидишь ни на одной строительной площадке – уровень производства не позволяет наладить их массовый выпуск, но лазерный нивелир купили многие приличные страны, его купила и Испания, куда Вовушка ездил показывать возможности своего детища.
Ну, все, подготовка к приему гостя в доме Анфертьевых закончилась. Теперь можно остановить у подъезда такси и выпустить из него высокого, слегка сутуловатого человека с большим чемоданом и странным длинным предметом под мышкой. Человек постоял минуту, посмотрел, как выехала со двора машина, мелькнув на повороте ярко-красными в синих сумерках огнями, вошел в подъезд и, затаенно улыбаясь, поднялся на пятый этаж.
Когда прозвучал звонок, первой к двери подбежала Танька и бесстрашно открыла ее, да, бесстрашно, потому что не забывайте – ей было шесть лет и она ждала Серого Волка. Однако Волк оказался несколько смущенным.
– Ой, – сказал он, – а ты кто?
– Я – Таня. Я здесь живу. Это ты звонил по телефону?
– Звонил, – виновато сказал Вовушка, опуская чемодан и ставя в угол длинный предмет. – А где твои папа и мама?
– Наводят порядок. Они всегда занимаются уборкой, когда приходят гости.
Вовушка засмеялся, и в это время из дверей показался Вадим Кузьмич. Он искренне обрадовался, увидев старого приятеля. Все, что его угнетало полчаса назад, отошло и потеряло значение. К нему приехал Вовушка, они выпьют бутылку водки, поболтают о старых временах, когда у них не было ни болезней, ни забот, а все слова имели только то значение, которое приводилось в словарях. Мир казался простым и благородным, а уверенность в прекрасном будущем позволяла быть снисходительным и великодушным к остальному человечеству, да и друг к другу тоже. Правда, с тех пор многое изменилось, и прекрасное будущее, поджидавшее их за каждым углом, в каждом женском имени, в каждой встрече и разлуке, неожиданно оказалось где-то далеко позади и все больше отдалялось, а впереди маячило нечто тревожное и зыбкое, о чем не хотелось думать. О, эти появившиеся на пятом десятке мысли, которые не хочется додумывать до конца, да и не у всех хватит духу додумать их до конца, представить, осознать и смириться с тем, что тебя ожидает…
– Да ты совсем не изменился! – воскликнула Наталья Михайловна, целуя Вовушку в щеку.
– Что ты! – зарделся Вовушка. – Я совсем облысел!
– Лысина тебя красит, – заметил Вадим Кузьмич, обнимая старого друга и похлопывая его ладонью по спине. – Причем она украсила тебя гораздо раньше других.
– Ну, спасибо, ну, утешил! – совсем застеснялся Вовушка.
– А что дарят в Испании маленьким детям? – неожиданно прозвучал вопрос Таньки.
– Танька! Как тебе не стыдно! – всплеснула ладошками Наталья Михайловна. – А ну, марш в свою комнату!
– Зачем? Она задала очень своевременный вопрос. Ты любишь рисовать? – Вовушка присел перед Танькой и заглянул в ее смятенные собственной решимостью глаза.
– Да.
– А что ты рисуешь?
– Леших.
– Почему?
– Потому что они водятся в наших лесах.
– А кто еще водится в ваших лесах?
– Кикиморы болотные, василиски поганые… Много чего водится.
– И ты всех их нарисовала?
– Всех, – твердо ответила Танька.
Водрузив на стул свой чемодан, Вовушка принялся отстегивать ремни, щелкать замками, скрежетать «молниями» и, наконец, откинул таинственную крышку чемодана. Прихожая сразу наполнилась запахом другой жизни, более достойной и желанной. Подмигнув Таньке, гость запустил загорелую руку под будоражащие свертки, пакеты, похрустывающие упаковки и вынул голубую в радужных надписях коробку с фломастерами.
– Держи.
– Спасибо. – Танька тут же попыталась сковырнуть ногтем клейкую ленту.
– Что ты делаешь?! – ужаснулась Наталья Михайловна. – Пусть целая побудет!
– Все правильно. – Вовушка помог Таньке содрать ленту с коробки. – Она нарисует самого страшного лешего и подарит его мне. А когда приедет ко мне в гости, увидит у меня над столом портрет ее знакомого лешего. Договорились?
– Заметано, – деловито сказала Танька и умчалась рисовать.
– А это тебе. – Вовушка извлек из глубин чемодана агатовое ожерелье. В свете тусклой электрической лампочки, среди потертых обоев прихожей, на фоне кухонной двери каждый камень вспыхнул таинственным красным цветом.
– Мне?! – задохнулась Наталья Михайловна. – Ты с ума сошел?! Вовушка, ты сошел с ума! – произнесла она уже благодарно. – Нет, я не могу взять такой подарок, – продолжала Наталья Михайловна, прикладывая ожерелье к сдавленной платьем груди. – Вовушка, сколько это стоит?
– Фу, какой плохой вопрос! – фыркнул Вовушка. – Ты надевай и зови к столу. Последний раз я ел часов пять назад в городе Мадриде. Между прочим, на плацца Майор.
– Там что, исключительно одни майоры разгуливают? – спросил Вадим Кузьмич.
– Вадька, ты очень невежественный человек. Плацца Майор означает главная площадь, Центральная площадь, если уж по-нашему. Вот, держи! – Вовушка нащупал в чемодане еще один предмет – довольно вместительную бутылку мятой, жеваной формы.
– Какая прелесть! – воскликнула Наталья Михайловна. – Вадим, ты только посмотри! Умеют люди все-таки жить!
Вадим Кузьмич взял бутылку, но посмотрел на нее как-то отрешенно. В восторге жены ему слышалось что-то уничижительное, безумно-восторженное. Он увидел сверкающие глаза Натальи Михайловны, подумал о том, что они не часто бывают такими, задержался взглядом на агатах, в каждом из которых теплился маленький огонек, и… простил жену. Но с воплями у нее явный перебор, решил Вадим Кузьмич. Вполне хватило бы и того, что имелось на душе. А она испускает такие фонтаны, будто сильно уязвлена. Неужели ожерельем?
Направляясь с бутылкой в комнату, Вадим Кузьмич неловко задел длинный предмет, который Вовушка поставил у вешалки. Предмет с грохотом рухнул на пол.
– Боже! – Наталья Михайловна бросилась поднимать предмет, снова выронила его, не удержав в руках. – Что это?
– Меч, – засмеялся Вовушка. – В Толедо на барахолке купил. – Вовушка отмотал бумажную ленту, и взорам изумленных Анфертьевых предстал полутораметровый меч с алой рукоятью и кованым эфесом. Лезвие меча украшали фигуры чудищ, крылатых людей и каких-то зубастых растений.
