Длилось молчание – тяжкое, стыдное, густое. Щеки Джека постепенно бледнели, потом, вдруг, в них снова ударила краска. Он облизнул губы и так повернул голову, чтоб ни с кем не встречаться взглядом.
– Кто считает…
Голос сорвался. Рог заплясал в руках. Джек откашлялся и сказал громко:
– Ну что ж, ладно.
Очень осторожно он положил рог на траву у своих ног. Из обоих глаз выкатилось по постыдной слезинке.
– Я с вами больше не вожусь. Все.
Большинство потупились – разглядывали траву, свои ноги.
Джек снова откашлялся.
– Хватит, больше я Ральфу не слуга.
Он кинул взглядом по бревнам справа, подсчитывая охотников, прежде составлявших хор.
– Я ухожу. Один. Пускай он сам свиней половит. Кто захочет охотиться вместе со мной – пожалуйста.
И, натыкаясь на бревна, бросился к спуску на белый песок.
– Джек!
Джек оглянулся, посмотрел на Ральфа. Мгновение постоял, застыв, и крикнул пронзительно, бешено:
– Нет!
Спрыгнул с площадки и побежал по берегу, не замечая катящихся слез. И пока он не скрылся в лесу, Ральф смотрел ему вслед.
Хрюша был вне себя.
– Ну, Ральф же, я говорю, а ты стоишь, как…
Тихо, глядя на Хрюшу и не видя его, Ральф сам с собой говорил:
– Он еще вернется. Солнце зайдет, и он вернется.
И тут он увидел рог в руках у Хрюши.
– Ты чего?
– Ну так вот…
Хрюша оставил попытку урезонить Ральфа. Прочистил стеклышко и вернулся к своей речи:
– Обойдемся и без Джека Меридью. И другие у нас на острове найдутся. Но раз уж зверь этот вправду есть, хоть мне чего-то не верится, нам все равно надо держаться поближе к площадке; так что не больно он и нужен теперь со своей охотой. Ну, и нам, значит, надо решить, что делать.
– Ничего мы не решим, Хрюша. Ничего нельзя сделать.
Все горестно примолкли. Потом Саймон встал и взял у Хрюши рог, и тот так удивился, что даже не сел. Ральф посмотрел на Саймона.
– Саймон? Ну что у тебя опять?
Легкий смешок пронесся по кругу, и Саймон съежился.
– По-моему, что-то можно сделать. Нам…
Снова под грузом публичности ему изменил голос. Он поискал взглядом сочувствия и выбрал лицо Хрюши. И повернулся к нему, прижимая к смуглой груди рог.
– По-моему, надо подняться на гору.
По кругу прошла дрожь. Саймон осекся. Хрюша смотрел на него с насмешливым недоумением.
– Зачем же туда подниматься к этому зверю, если уж Ральф и те двое ничего ему сделать не смогли?
Саймон в ответ шепнул:
– Что же можно еще сделать?
На этом речь его окончилась, и Хрюша взял рог у него из рук. И Саймон сел в самом дальнем уголке.
Хрюша теперь заговорил уверенней и таким тоном, который, будь обстоятельства чуть полегче, все сочли бы даже довольным.
– Я, значит, уже сказал – мы без кой-кого обойдемся. И еще скажу – надо решать, как нам быть. И я, по-моему, знаю, чего Ральф нам сейчас скажет. Самое главное на острове – это дым, а дыма без огня не бывает.
Ральф нетерпеливо дернулся:
– Без толку, Хрюша. Костра у нас нет. Там оно сидит. А нам надо тут оставаться.
Хрюша поднял рог, как будто его словам тем самым прибавлялось значительности.
– Костра нет – на горе. А что плохого будет, если мы его тут разожгем? Вон на тех на скалах. Или на песке прямо. Дым-то от него небось точно такой же.
– Верно!
– Будет дым!
– Можно у бухты!
Все заговорили разом. Только у Хрюши могло хватить дерзости ума на то, чтоб предложить новый костер – на берегу.
– Ну да, разожжем костер здесь, – сказал Ральф. Он огляделся: – Прямо тут – между площадкой и бухтой. Хотя, конечно…
Он осекся и нахмурился, размышляя и в забывчивости обгрызая ноготь.
– Конечно, дым этот будет ниже, не так далеко виден. Зато нам не придется подходить близко. Близко к… ну…
Все сразу поняли и закивали. Да, близко подходить не придется.
– Что ж, давайте разводить костер.
Все гениальное просто. Обретя цель, за работу взялись со страстью. Хрюша так ликовал, так наслаждался освобождением от Джека, так гордился своим вкладом в общее дело, что помог таскать топливо. Далеко он, правда, за топливом не ходил, оно оказалось под рукой – рухнувший ствол на самой площадке, для других заповедный, ибо, хоть никто на нем никогда не сидел, святость площадки охраняла все, что было на ней даже ненужного. А близнецы сообразили, что костер теперь будет совсем рядышком и не так страшно будет ночью, и малыши пустились в пляс от этого открытия.
Здесь валежник был не такой сухой, как на вершине. Почти весь сырой, сгнивший, изъеденный мечущимися жучками; поднимать его приходилось с осторожностью, иначе он рассыпáлся мокрой трухой. Они боялись углубляться в чащу и предпочитали собирать топливо по кромке, с трудом выдирая его из цепкого подлеска. Опушку и края просеки они хорошо знали, и рядышком был рог, были шалаши, и днем тут было не страшно. Как будет тут в темноте, думать никому не хотелось. И потому они работали спешно и весело, хотя с приближением сумерек спешность все больше отдавала паникой, а веселость истерикой. Пирамиду из листьев, прутьев, веток, стволов сложили на песке у самой площадки. Впервые Хрюша сам снял очки, стал на коленки и лично собрал лучи в пучок. И вот под дымным навесом расцвел желтый куст пламени.
Малыши, после той первой катастрофы почти не видевшие огня, весело расшалились. Скакали и пели, будто они на пикнике.
Наконец Ральф приказал кончить работу и выпрямился, размазывая пот по лицу грязной рукой.
– Костер нам нужен поменьше. С таким не справиться.
Хрюша осторожно опустился на песок и стал чистить стеклышко.
– Мы будем делать опыты, учиться. Сперва мы разожгем маленький жаркий костер, а потом будем туда зеленые ветки лóжить – для дыма. Одни листья для этого побольше подходят, другие поменьше, и потому…
Костер угасал, а с ним вместе и оживление. Малыши перестали плясать и петь и разбрелись кто куда – за фруктами, в шалаши, по берегу.
Ральф плюхнулся на песок.
– Надо новый список составить, кому когда дежурить у костра.
– Да, если ты кого сыщешь.
Ральф огляделся. И тут он впервые заметил, как мало осталось старших, и понял, отчего последняя работа показалась такой трудной.
– Где Морис?
Хрюша снова потер стеклышко.
