– Да иду, иду! Господи… – Бабушка выдернула ещё одну морковину в пучок и, собрав сорванное в пышный зелёный хвост, заторопилась к выходу. У края участка она заметила пропущенную кем-то лебеду и, не удержавшись, вырвала и её.
– Как же можно бросать, Ваня, – упрекнула она деда, – не дорвано ж. Зарастёт всё.
– Поехали вже, – дед нетерпеливо хлопнул вожжами, причмокнул, и бричка тронулась.
Дорога обратно в село вела вдоль большого кукурузного поля, а после выворачивала направо. Там можно проехать по грунтовке вдоль длинной лесополосы, тенистой и густой, а можно параллельно – по асфальтированной трассе. Интересней, хотя и страшней, было проехаться по трассе, думал Велька, но вряд ли дед туда поедет – уж слишком там много машин. Когда на повороте дед, не раздумывая, подбодрил мальчика и выехал на трассу, Велька сильно удивился.
– Ну куда, куда ты? – Бабушка в возмущении даже привстала. – Чего ты там забыл, Ваня? Вот же дорога, хорошая, спокойная. На шо нам эта трасса сдалась?
Дед молча и даже немного театрально прихлопнул вожжами, и Мальчик резво зацокал подковами.
– Дети же с нами, дурень! – не успокаивалась бабушка. – Ну, чего мы тащимся, курям на смех?
Ехали они, правда, небыстро. Машины то и дело их обгоняли, иногда недовольно гудя, и каждая была поводом для язвительных бабушкиных замечаний. Витька вскоре перебрался назад и задремал на мешках, а Велька сидел слева от деда, наблюдая, как по горячему асфальту их со свистом обгоняют легковушки. Лакированные их спины блестели на солнце и, дрожа в нагретом воздухе, стремительно удалялись, а бричка продолжала неторопливо катить вперёд. Смотреть на легковушки было здорово, но когда мимо Вельки с рёвом пронёсся огромный грузовик, он немного испугался.
– Ваня, ну поки мы чапать так будем? – не выдержала в очередной раз бабушка. – А ну съезжай с дороги!
– Да что ж ты! – дед в ярости хлестанул вожжами Мальчика по крупу так, что тот рванул бричку и круто завернул вправо, на грунтовку, не разбирая дороги.
Конь, всё быстрее переступая ногами, пошёл вниз по насыпи. Бричка, страшно заскрипев, начала заваливаться на правый бок, а конь тянул её вниз и сам шёл всё быстрее под её тяжестью.
– Ой божечки! Ваня, что ж ты делаешь, перевернёшь же! – закричала бабушка, и в этот момент бричка встала почти вертикально на правый бок.
Велька почувствовал, как его отрывает от скамьи, и что есть сил вцепился в неё руками. Бричка будто замерла на миг, и Велька замер вместе с ней, глядя, как небо вдруг переехало влево, а справа вытянулась рыже-чёрная земля, из которой высоко над головой торчали деревья.
Потом раздался страшный треск, небо и деревья понеслись, закручиваясь назад, а земля рванулась навстречу, распадаясь на стебли, листья, травинки, камешки, песчинки, заполняя всё-всё кругом, а потом Велька пребольно стукнулся макушкой – и наступила темнота.
Сначала он ничего не понял.
В темноте было неудобно. Болела макушка и ныла подвёрнутая шея, а в рот и уши лезла какая-то солома. Велька понял, что шея ноет, потому что он на ней лежит, продолжая при этом держаться за скамейку. Он пошевелил руками и ногами – вроде всё было в порядке. Постепенно глаза привыкли к темноте, и стала видна тонкая щель, сквозь которую пробивался свет. Оттуда было видно палки, деревья и Мальчика, потряхивающего головой. Также снаружи доносился какой-то странный ноющий звук, и Велька не сразу сообразил, что это плачет Витька. Он сидел в пыли и рыдал, растирая кулаком слёзы.
«Вот дурак, – разозлился Велька. – Ну чего он плачет? Ему хорошо, он снаружи, а мы как выбираться отсюда будем? Это нам плакать надо».
– Ваня, ты живой? – откуда-то сверху спросила бабушка. – Не сломал себе ничего?
Дед прокряхтел что-то невнятное.
– Чего? – не поняла бабушка.
– Живой я, живой! – рявкнул дедушка. – А всё ты: съезжай, съезжай.
– Веля, а ты как? – больше не обращая на него внимания, продолжила опрос бабушка.
– Всё хорошо, ба, – отозвался Велька, – я тоже живой.
– Ну слава Богу! А Витенька? – не успокаивалась бабушка. – Витя!
– Да вон он, снаружи ноет, его катапультировало, – пояснил Велька. – Ба, мы вылезать вообще будем?
Аварию они устраняли часа полтора. При падении одну из оглобель переломило, и Велька с Витькой обшарили километра четыре обочин, пока нашли подходящую проволоку для того, чтобы её скрепить. К тому же испуганный Мальчик не сразу впрягся. Остаток пути они проделали в полнейшем молчании. Витька сидел, прижавшись к бабушке, а дед угрюмо правил.
Велька уселся на Витькином месте и всю дорогу прокручивал в голове их космическое падение, прикидывая, как ему лучше в следующий раз поступить – так же сжаться и остаться под бричкой или всё-таки отпустить руки и «выстрелить» в воздух, как из катапульты?
Всё-таки Витьке по этому случаю он немного завидовал.
Абрикосы
Старые абрикосы росли на том огороде. У бабушки было два огорода – тот и этот. Этот прилегал к дому, и ничего особенного там не росло. Так, малина, клубника всякая, розы – бабушка очень любила розы и уже в августе накрывала их трёхлитровыми банками. Велька вечно опасался, мчась сквозь сад-огород, влететь ногой в одну из них. А ещё на этом «горóде» стояла беседка и росли яблони. А вот на том, дальнем, огороде были серьёзные плантации картошки, помидоров и перца. И ещё там росли абрикосы, чёрным частоколом ограждая лужок с клевером. Было их шесть.
– Ишь, дылды, вымахали, – всякий раз ругалась бабушка, собирая редкий фруктовый урожай. – Ниякого проку от вас нет.
Обыкновенно они с Велькой расстилали под абрикосом покрывало и долго трясли дерево за кривой ствол, стряхивая плоды. Потом Велька залезал вверх, цепляясь за шершавый ствол, и сначала что было сил тряс ветки руками, а потом уже азартно бил по ним ногой. Абрикосы оранжевым градом летели вниз, били в покрывало, шуршали в клевере, гремели в пустом ведре и даже отскакивали от бабушкиной головы, повязанной косынкой. Мелкие и твёрдые, все в каких-то бородавках и наростах, они были такими же упрямыми, как дерево, их породившее.
Наконец, исцарапанный, но довольный, Велька спускался вниз. Они с бабушкой сворачивали покрывало за края и пересыпали добычу в ведро – обычно с одного дерева набиралось не больше трети. Гордо повесив на плечо покрывало, Велька, как знаменосец, шествовал впереди, а следом шла бабушка с ведром. Они продвигались дальше, а над ними, на самом верху, вцепившись в тоненькие ветки, гордо и неприступно пламенела пара самых сочных и спелых абрикосов.
