Мысль о том, что его могли принять за служителя церкви, привела громилу в замешательство.
– Чего надо? – повторил он.
– Надеюсь, это не единственные слова, которые вы знаете по-харрански, – ответил я. – Видите ли, дело в том, что священник из соседней деревни – падре Игнасио – вы ведь знаете падре Игнасио, верно? Милейший человек... С падре Игнасио случился несчастный случай, и...
Громила помотал головой, недоумевая, когда же я успел просочиться в комнату, на пороге которой он стоял.
– А! – жизнерадостно произнес я, потирая руки. – Вот и отец Морон. Добрый вечер, святой отец.
Комнатка была маленькой, и я бы даже отдал третью шоколадку за то, чтобы узнать, для каких целей служила она в церкви. Единственное, что пришло мне в голову, это то, что здесь довольно удобно уединяться с любовницей, не отходя далеко от рабочего места, но я не стал бы держаться за эту гипотезу.
Падре Морон сидел за столиком, сложив руки в молитвенном жесте; я подумал бы, что он молится, не будь его запястья связаны грубой веревкой.
А впрочем...
Второй громила стоял за спиной священника. Я сам бы себе не поверил, но физиономия у него оказалась еще более скотской, чем у первого.
Чтобы быть объективным – священник также красавцем не был.
Вот почему они здорово смотрелись все втроем.
– Что это за тип? – глухо осведомился второй громила.
Я просиял. Мои новые друзья делали большие успехи в разговорном харранском.
– Церковная крыса, – проговорил первый. – Пришел из соседнего прихода.
Я задумался, стоит ли обидеться на него за крысу или же расценить это как комплимент моему актерскому дарованию.
Второй прихожанин был скорее настроен раздавать оплеухи, чем комплименты. Рассмотрев поближе лицо священника, я понял, что тот уже получил свою порцию угощения.
– Я же сказал тебе никого не впускать, – проговорил он тоном, каким разговаривают разве что овощерезки. – Что он здесь делает?
Я приветствовал его ослепительной улыбкой.
– Падре Игнасио... – начал я.
– Говорит, что-то случилось с падре в соседнем приходе, – пояснил первый громила. Его боевой товарищ помотал головой.
– Ничего не понимаю, – сообщил он. Люди всегда реагируют на события подобным образом; им просто лень думать.
– Свяжи его и посади рядом, – наконец вымолвил второй молящийся. – Там решим, что с ним делать.
– Сидеть рядом с ним? – озадаченно спросил я. – Не раньше, чем твой приятель примет ванну.
Первый из громил начал осматриваться в поисках чего-нибудь, чем можно связать мне руки. Веревку, которую два прихожанина столь добрососедски предоставили священнику с целью облегчить ему процесс молитвы, они, по всей видимости, принесли с собой.
Поиски громилы не увенчались успехом. Правда, длились они не так уж и долго; после того как я ударил его кулаком в лицо, он нашел для себя более интересное занятие.
Второй прихожанин с любопытством наблюдал за тем, как его товарищ падает на пол.
Он хотел мне что-то сказать, но так и нашел подходящих слов. Я ударил его в подбородок, и он едва не вылетел в противоположное окно.
К несчастью, оно оказалось очень узкое.
Я не успел предупредить его, чтобы не двигался, и он попробовал подняться. Мне пришлось пресечь эти попытки в корне, и он присоединился к своему коллеге, принявшись исследовать пол на пригодность для лежания.
– Надеюсь, падре, – произнес я, – я не оскорбил этим святые стены.
Я вынул из кармана две тонкие полоски пластиковых наручников и использовал их с той целью, для которой они были спроектированы. Затем я достал нож и принялся перерезать веревки, стягивавшие руки священника.
Дверь распахнулась – быстро и бесшумно, и Франсуаз появилась на пороге. Девушка наградила меня взглядом, который получает пудель, изгрызший дорогие туфли.
– Я уж подумала, ты решил перетрахать здесь всех крестьянок, – зло бросила она.
Ошеломив тем самым благодушного падре, девушка прислонилась спиной к стене и, поджав губы, сложила руки на груди.
Обычно Франсуаз не позволяет себе вольностей в разговоре при посторонних; это могло значить, что она беспокоилась обо мне.
Как мило.
– Прошу прощения за то, что вы оказались участником этих событий, – произнес я, обращаясь к священнику. – Вы скоро будете избавлены от присутствия этих молодых людей – если, конечно, перед арестом они не захотят вам исповедаться. Нет?.. Я так и думал. Эта девушка представляет здесь официальные власти.
Поскольку Франсуаз, продолжая злиться на меня, не поймала на лету, я подсказал:
– Покажи святому отцу звезду, Френки...
Девушка подчинилась, продемонстрировав не только золотой значок, но и высокие крепкие груди, плотно облепленные намокшей блузкой.
Надо было прицепить звезду сверху на куртке.
– Мы еще с тобой поговорим, – бросила она.
– Сейчас я вызову наряд полицейских из города, – произнес я, усаживаясь на стол и вынимая антенну мобильного телефона, – и они уберут в вашем огороде
Отец Морон взглянул на меня с печальной улыбкой.
– Вы никуда не сможете позвонить, – тихо сказал он.
Я выглянул в окно, туда, где к темнеющему небу поднимались горы.
– Не беспокойтесь, святой отец, – сказал я. – Это сильный передатчик, а отрог в этом месте довольно пологий. Уверен, что сигнал дойдет до города.
Священник покачал головой, не выпуская из зубов улыбки.
– Вы меня не поняли, – грустно сказал он. – Вы не можете позвонить. Если вы попытаетесь, мне придется убить вас прямо сейчас.
15
– Что это значит? – зло спросила Франсуаз.
Отец Морон поднялся, и в его правой руке откуда ни возьмись появился маленький шестизарядный револьвер с перламутровой рукояткой.
По всей видимости, священник держал его в широком рукаве церковного одеяния.
– Не подумайте, что это мне доставляет удовольствие, – сказал он извиняющимся тоном. – Как слуга святой церкви, я осуждаю насилие. Скажу даже, я испытываю отвращение к предмету, который держу сейчас в руках. Однако не думайте, что это помешает мне воспользоваться им в случае необходимости.
– Я бы назвал это внезапным изменением ситуации, – задумчиво произнес я. – Или лучше – резким изменением ситуации?
У Франсуаз появились свои соображения на счет того, как это называется, и она тут же их высказала.
Священник продолжал держать револьвер, направив его на нее. Франсуаз хватило бы пары секунд, чтобы отклониться и послать от бедра кинжал в горло Морона.
