Если есть подозрения, что ребенок боится гнева одного из родителей или очередной кары, которую они изобретут совместно, нужно убедить его, что в этот раз ничего подобного не произойдет – мы вообще не станем его наказывать. Лучше подать это так:
«Мы посоветовались и решили: провалишься – твое дело. Мы не станем тебя ругать или наказывать, потому что сейчас это уже поздно делать. Зато за хорошие оценки мы решили назначить награду – сходить в кино/купить тебе новую приставку/позволить неделю сидеть за компьютером хоть круглые сутки!»
Чтобы ситуация не выглядела уже как откровенный подкуп или, если угодно, подхалимство, лучше назначить в качестве вознаграждения что-то не материальное (игрушка, вещь, деньги и др.), а, скажем так, просто интересное ребенку. Допустим, у него наверняка есть любимые формы просто времяпрепровождения. Из их числа – приведенный нами выше пример с компьютером или телевизором, походами в различные увеселительные учреждения или даже просто на природу. Что бы из этого мы ни выбрали, обязательно нужно позаботиться и постараться сделать так, чтобы ребенок провел это время весело, без малейшего «облачка», способного испортить ему (именно ему, а не нам!) праздник.
Общие на всю семью положительные моменты являются куда более совершенным механизмом позитивного подкрепления. Во всяком случае, это дает возможность поделиться радостью с окружающими, а не «забрать весь праздник себе», как выглядит в случае с материальными подарками. Оттого, если мы решили прибегнуть к этому средству, лучше отдавать предпочтение методам, не способствующим дальнейшему развитию у ребенка отчужденности.
Конечно, ту же мысль можно выразить и иначе – не обязательно предлагать сотрудничество именно так. Наша основная задача в обращении с ребенком, который пытается вести себя как взрослый, подчеркивает свою независимость и спокойствие в попытке скрыть от нас оторопь, состоит в том, чтобы предложить помощь, не унизив и не задев это его желание показать себя совсем «большим» и самостоятельным.
В принципе, так у ребенка проявляется защитная реакция, и защищается он именно от нас – скорее всего, из недоверия, потому что ранее мы уже пользовались его слабостью и страхами в своих целях (или ему так показалось). Потому-то формулировки вроде «Мы же видим – у тебя поджилки трясутся», «Ты без нас все равно ничего не выучишь и не сдашь» и т. п. здесь недопустимы, даже если это чистая правда.
Ни в коем случае более (вплоть до самого экзамена) не следует скатываться в типичный для родителей покровительственный или, что еще хуже, оскорбительный тон. Таким образом, мы можем не только приободрить его мыслью, что страх сам по себе нормален и даже иногда неплох, с расчетом, что он перестанет хотя бы робеть от дрожи в коленях. Если в нашей биографии имеются некие эпизоды, которые, пусть и с большой долей условности, можно назвать аргументами в пользу обратиться к нам за советом, их обязательно нужно упомянуть. Например, стоит напомнить чаду, что:
«Твой папа, как-никак, считается лучшим математиком компании»;
«Я когда-то, помнится, получал(-а) по русскому/естествознанию/алгебре одни пятерки, хотя по другим предметам и было не очень. Ради такого дела, как твои экзамены, могу тряхнуть стариной!»;
«Я тоже думаю, что к родителям обращаться стоит не всегда – лучше все делать самому… Но раз один из них – кандидат наук, с таким человеком бывает полезно посоветоваться, ты не находишь?»;
«Мы каждый день решаем на производстве что-то похожее – прямо как в школе, только нам за это еще и платят!»;
«Дело, конечно, твое, но мы тоже сдавали экзамены не один раз и, как видишь, неплохо получилось в итоге. Так что, может, подскажем что-то, если есть вопросы!».
Кроме всего уже сказанного, не следует забывать также о собственном отношении к факту скорых экзаменов у ребенка, да еще в условиях, когда каждый шаг в его поддержку дается нам с таким трудом. Ясно, что раз ребенок боится и в то же время отметает всякую возможность обратиться к кому-то за помощью, ему и так достаточно тяжело. Нас же, «контролеров» каждого его шага, «ценителей» всех его успехов и промахов, утрата возможности в очередной раз вмешаться тоже способна довести до паники. Как же так – столь ответственный этап, и тут вдруг на тебе, нас отставили в сторону, строго-настрого запретив «совать свой нос в чужие дела»!..
Очень многие взрослые люди компенсируют дефицит собственной смелости и решимости предсказуемостью – то есть борются с личными страхами, стремясь все предусмотреть, упорядочить, сложить, так сказать, аккуратной стопкой. Конечно, на природную робость эти усилия никак не влияют. Поэтому, едва какая-то мелочь или даже не мелочь случайно выходит у такого человека из-под контроля, он пугается с новой силой – тем сильнее, чем реже такое случается.
Таким образом, у родителей, чей ребенок намеренно стремится отмежеваться ото всякого их вмешательства, наверняка наблюдается «перебор» со стремлением за всем проследить лично. И невозможность сделать это с его подготовкой к экзамену может быстро превратить их во взвинченных до предела паникеров. А взаимодействие на «сплошных нервах» уже тем более опасно – не только скандалами, но и тем, что страх родителей всегда передается детям.
Это означает, что, если мы, родители, продолжим вести себя разумно и взвешенно, наш пример сам по себе несколько успокоит чадо, хочет оно того или нет. А если мы позволим себе впасть в такую же истерику и панику, едва ли ребенок поймет их причины правильно – скорее, решит, что это мы из-за его экзаменов и что там действительно есть, чего бояться.
Оттого в любых обстоятельствах следует сохранять спокойствие.
Что такое «сильный» и «слабый» ученик с точки зрения учителя?
Казалось бы, ответ на этот вопрос несложен и лежит на поверхности. Все правильно: мы, родители привыкли воспринимать педагогику в упрощенном варианте (если, конечно, никогда ее не изучали). И считаем, что учителя должны делать различие между сильными и слабыми учениками по уровню их знаний. Но на самом деле все несколько сложнее.
Прежде всего, опытный учитель за годы практики неоднократно успевает убедиться, что объем реально освоенного учеником материала не равняется хорошо развитой способности воспроизвести эту информацию вслух или на бумаге. Например, довольно большое количество детей, хорошо знакомых с темой ответа, стесняется отвечать у доски или имеет плохие показатели письменной речи – пишет безграмотно, неразборчиво, слишком лаконично и др. Еще больший процент ребят банально не обладает развитым навыком свободно оперировать информацией – скажем, отвечать на вопросы, расставленные в ином смысловом порядке, чем подан материал учебника.
Далее не следует списывать со счетов и тот факт, что работа в классе имеет свою специфику. В частности, детей в нем довольно много, и ответ на заданный вопрос, как правило, знают сразу несколько учеников. Естественно, что среди них есть дети как уверенные в себе, нетерпеливые, смелые, так и колеблющиеся, нерешительные, скромные.
