– Мне надо что-то показать вам, госпожа. Пойдемте.
– Покажи здесь, – сказала Франсуаз.
Но, по всей видимости, единственное, чем располагал карапуз сейчас, были драная одежда и горящие глаза. А они вряд ли заслуживали того, чтобы их рассматривать.
– Не здесь, – возразил мальчуган. – Поедемте, госпожа, я вас провожу.
Оборванец показывал куда-то в глубь леса.
– Скорее, госпожа, – умолял он. – Мы можем опоздать.
Над городскими стенами раздались торжественные звуки труб – то гвардейцы Беркена шли открывать ворота. Франсуаз в досаде изогнула кончики губ и решительно направилась следом за маленьким оборвышем.
Маленький оборванец спешил через лес, показывая дорогу Франсуаз. Он ориентировался с уверенностью человека, который вырос в здешних краях.
– Скорее, госпожа, – повторял он. – Скорее. Шум толпы, собравшейся у городских врат, остался позади.
– Что ты хочешь мне показать? – спросила Франсуаз. – Говори.
Губы мальчугана задрожали, он чуть не плакал – словно любое слово, пророненное им по пути, задерживало их едва ли не на день.
– Нельзя, чтобы нас увидели вместе, – захныкал он. – Я и так не должен был показываться у ворот. Меня могли заметить.
– И что с того?
Высокий человек стоял у ствола золотого дерева. При виде всадницы он отделился от ствола и ответил за мальчика:
– Потом его могут узнать.
Девушка соскочила с ящера, лезвие меча выросло в ее руке.
– И? – спросила она.
Голос Франсуаз от рождения не отличался мягкостью, а ремесло искательницы приключений сделало его стальным.
Человек улыбнулся.
– Когда твое тело найдут в лесу, все станут задавать вопросы.
Губы девушки изогнулись подобно ядовитой змее. Злость и презрение были написаны на ее лице.
– Беспокоишься о пожирателях падали? – спросила она. – Не волнуйся. Я вырежу на тебе свое имя, прежде чем уйду.
Человек поднял правую руку, и в ней сверкнуло лезвие длинного, крепкого меча.
– Тебе придется много вырезать, – произнес он.
Франсуаз стремительно обернулась. Высокие ветви вечнозеленых кустарников зашевелились, захрустели. Казалось, весь лес ожил и двинулся на нее. Пятеро человек окружили девушку, и каждый из них держал в руках оружие.
Если лицо главаря оставалось открытым, то четверо остальных носили под шлемами темные маски, закрывавшие всю голову. Прорези оставались только для глаз и рта.
Маленький оборванец давно уже отступил назад, спрятавшись под защиту кустов. Запинающимся от волнения голосом он обратился к человеку с мечом:
– Я могу теперь идти, Райлин?
Однако не страх и не замешательство служили причиной охватившего его возбуждения. Он с честью выполнил сложное поручение и испытывал теперь гордость.
– Да, – отвечал главарь нападавших. – Ты прекрасно справился. Ты настоящий человек.
– Человек? – спросила Франсуаз. Райлин двинулся вперед.
– Да, – ответил он. – Многие сегодня забыли, кто мы есть. Они знаются со всякой мразью – сворками, коро-нетами. Целуются с ядовитыми виввернами. Наша задача, наша святая цель – освободить Лес от таких предателей.
Франсуаз сделала шаг назад.
– Очистители, – процедила она.
Только теперь стало ясно, насколько Райлин молод; ему вряд ли было больше двадцати лет.
Но ненависть, которая свила гнездо в его сердце, уверенность в своей правоте, глухая к доводам разума – все это день ото дня старило главаря очистителей.
– Я не люблю убивать придурков, – произнесла Франсуаз. – Поэтому можете уйти.
Райлин ее не слушал – он привык говорить, не обращая внимания на окружающих.
– Такие, как ты, предали человеческий род, – продолжал он, чеканя слова. – Вы продались своркам. Что они тебе пообещали? Землю? Власть? Может быть, ты ешь человечину, как они?
Райлин продолжал напирать, тесня Франсуаз все дальше. Четверо его подельников тоже подходили все ближе. Круг сжимался.
– Твое мясо есть нельзя, Райлин, – произнесла Франсуаз. – Можно заразиться глупостью.
Никто из очистителей пока не нападал, все ждали сигнала Райлина. Но пять острых клинков были нацелены в девушку, и те, кто сжимал их в руках, умели обращаться со сталью.
Франсуаз тихо засмеялась – и это был не тот смех, который приглашает окружающих повеселиться.
– Я сказала, что не люблю убивать придурков, – сказала она, – но не говорила, что этого не делаю.
– Взять ее, – приказал главарь очистителей.
Франсуаз ждала, когда тот совершит ошибку – он должен был ее совершить.
Девушка хорошо знала такой тип людей. Природа наделяет их умом, решительностью и обаянием. Они способны увлечь за собой глупых и слабовольных, с легкостью управляют толпой, но никогда не дерутся сами.
Райлин опустил меч и отступил назад.
Он рассчитывал, что все сделают подельники, а ему останется только наблюдать.
Франсуаз молнией метнулась вперед. Лезвие меча сверкнуло в ее руке, направляясь к голове очистителя.
Девушка не хотела убивать своего врага. Она верила – тот еще успеет понять, сколь безумны его идеи и как бессмысленно умирать за них.
Немного повернув руку, красавица ударила Райлина плашмя. Лезвие меча опустилось на висок с силой, которая показалась парню ударом кузнечного молота. Мир потемнел перед его глазами; он рухнул на траву, словно прогнивший ствол дерева.
Франсуаз развернулась. Мгновение назад она находилась в кольце врагов. Но Райлин, отступив всего лишь на один шаг и ослабив бдительность, разомкнул круг и позволил девушке вырваться.
Теперь четверо очистителей находились напротив Франсуаз, и она могла не заботиться о тыле и флангах.
– Ну что, неудачники? – весело спросила она. – Никто не хочет домой, к мамочке?
Четыре бойца могли бы взять девушку в клещи, работая по двое. Но они забыли об осторожности и о тактических маневрах.
С гиканьем, не делавшим чести их воспитанию, очистители бросились вперед.
Франсуаз упала на одно колено и вонзила лезвие меча в землю. Ее ладони легли на широкий пояс, пальцы отделили от него две метательные звездочки.
Сильное тело девушки распрямилось как тетива лука. Смертоносные кусочки металла понеслись навстречу врагам.
Первый сюрикен погрузился в шею очистителя; тот захрипел и схватился за горло, роняя из рук меч. Вторая звезда настигла его товарища.
