Оперенные древки сломались в воздухе, перебитые метательными звездочками.
Королевские лучники не дожидались, пока долетят их стрелы. Они уже потянулись к колчанам, и новые смертоносные стебли выросли на стволах их луков.
Сапфировая звезда вонзилась в лоб капитану их отряда, а через мгновение такие же зажглись в головах трех его солдат.
Это не привело их к просветлению, как можно было ожидать. Или истина, которая им открылась, оказалась слишком глубокой.
Все четверо умерли, и, уверен, хотя бы один из них перед смертью пожалел, что не пошел в наездники боевых слонов.
Франсуаз носит на поясе тринадцать сюрикенов и может швырнуть их одновременно.
Это не так уж сложно, но необходимо много тренироваться, чтобы каждая из звезд попала в ту цель, которая ей предназначена.
Франсуаз предпочитает для тренировок живые мишени.
Старичок-торговец вжал голову в плечи, когда сюрикены прочертили над ним строки смертного приговора. Королевский лучник, который угрожал горшечнику ножом, откинулся навзничь.
Сапфировые звезды написали на его лбу кровавые иероглифы.
Заговоренные подковы гнедой звякнули о булыжник улицы. Франсуаз соскочила с лошади, мрачно рассматривая валяющиеся на площади трупы.
– Неужели, – пробормотала она, – они думали, что я послушаюсь?
– Френки, – проговорил я, – посмотри, что ты наделала.
Один из сюрикенов дрожал в голове Согдана-освободителя.
– По-моему, – ответила девушка, – так лучше. Франсуаз коснулась застежки на своем поясе, и все тринадцать сюрикенов, вращаясь, вернулись на кожаный
ремень.
Старичок-торговец присел еще в тот момент, когда сапфировые звезды едва не подправили ему прическу.
Он так и не смог принять ровного положения, поэтому Франсуаз, ухватив горшечника за шиворот, выпрямила его сама.
Ноги человечка взболтнули воздух.
– Ты второй раз вляпываешься в неприятности, – произнесла Франсуаз.
Она оправила старичку одежду и сделала это так энергично, что едва не выбила из бедняги дух вместе с жизнью.
Торговец согласно закивал, хотя, могу держать пари, он не понял ни слова.
Он просто был рад, что ему еще есть чем кивать.
Демонесса подтолкнула его в спину; это напомнило старичку, что пора идти.
Едва не потеряв свой пыльный тюрбан, который наполовину развязался и грозил упасть с головы, он поспешил прочь с городской площади.
Франсуаз вернула меч в ножны. Ей даже не пришлось обагрить клинок кровью королевских лучников.
– Поехали, – отрывисто сказала она. – Надо вернуться в минарет.
Стук копыт прогремел над площадью. Вороная лошадь захрапела, осаженная на полном скаку.
Гордый скакун остановился напротив Франсуаз. Человек с холодными глазами восседал на нем, положив правую руку на рукоять меча.
20
– Ты сменила прическу, Франсуаза, – произнес всадник.
Его голос вибрировал от скрытой ненависти, крепкие зубы были обнажены, и слова с трудом пробирались сквозь них.
Этот человек очень легко впадал в бешенство, но почти никогда не давал своей ярости возобладать над собой.
– Доррос, – сказала Франсуаз. Девушка вскочила в седло, и гнедая загарцевала под ней.
– Понравилось в Коканде? – спросила девушка. Вороной конь всхрапнул.
– Ты заплатишь за каждый день, что я провел в рабстве, – прорычал Доррос Бланко. – Я верну тебе каждый удар кнута, который получил от надсмотрщиков.
– Вот как? – Франсуаз издевательски усмехнулась. – А ты, помнится, говорил, что любишь путешествовать.
Я сложил руки на груди.
Бланко пришпорил коня, удерживая его на месте. Он хотел разъярить вороного перед бешеной скачкой.
– За твою голову я получу пятьдесят тысяч золотых, – проговорил он. – Но знай, Франсуаза, я убью тебя с удовольствием.
– Когда ты говорил это в прошлый раз, – произнесла девушка, – то сидел в яме, по пояс в грязной воде, вместе с другими рабами. Как ты выбрался, Доррос? Оказался слишком вонюч даже для них?
Франсуаз сорвала с пояса кожаную плеть, и тринадцать сюрикенов запели в воздухе.
Каждый из них летел быстрее, чем зентарийский шмель; и все они были направлены в Дорроса Бланко.
Наемник выхватил меч. Прямое лезвие кривилось двумя шипами у гарды. Закаленный клинок, проворачиваемый умелой рукой, раскрыл радугу перед лицом охотника за головами.
Все тринадцать сапфировых звезд зазвенели о мостовую, отбитые молниеносными ударами. Доррос Бланко поднял меч, салютуя своей противнице.
Франсуаз в бешенстве зарычала. Никогда-то она не пытается сдерживать свою ярость.
Демонесса выхватила меч из заплечных ножен, и гнедая стремительно понеслась навстречу вороному коню и его всаднику.
Гнев Дорроса был столь же сокрушителен, но наемник держал его на прочной узде.
Исторгнув глухое проклятие на своем родном каталонском наречии, Бланко погнал своего коня вперед, навстречу Франсуазе.
Клинки встретились.
Облако золотых искр поднялось над съехавшимися всадниками. Так взвешенные частички воды создают радугу над водопадом.
Долю секунды враги смотрели в лицо друг другу; потом горячие скакуны развели их, несясь в противоположные углы площади.
Бланко не ожидал, что удар демонессы окажется таким сильным. На пять или шесть секунд его кисть онемела. Доррос выронил бы свое оружие, если бы долгие годы выучки не заставили пальцы смыкаться тугим капканом.
Наемник понял, что недооценил свою прекрасную противницу. Ненависть, которую он испытывал к ней, притупила его бойцовские навыки. Но звон скрещенных мечей вновь сделал его самим собой.
Франсуаз засмеялась.
Удар Дорроса Бланко тоже был силен, гораздо сильнее, чем мог он себе представить.
Но прекрасное лицо демонессы выразило лишь насмешливое презрение, и Дорросу подумалось, что она даже не почувствовала его меча.
Лошади развернулись.
Всадники вновь понеслись навстречу друг другу. Доррос Бланко испытывал бешеную злобу, Франсуаз наслаждалась.
Скрещенные клинки вновь запели литаврами битвы.
Доррос Бланко вложил всю силу в свой удар: месяцы, которые он провел в кокандском рабстве. Непосильный труд на плантациях сахарного тростника и рассыпчатой маниоки. Кнут надсмотрщика, который опускался на каждого, кто был виноват перед господином, и дважды на того, кто не провинился. Вонючая яма, полная грязи, в которой ему приходилось проводить ночи.
