Эльфов с детства учат прожженному цинизму, в первую очередь для того, чтобы ничего не бояться. Но в тот момент я испугался по-настоящему.
Губы Франсуаз изогнулись в презрительной улыбке.
– Протри глаза, чучело, – процедила она. – Здесь, за пределами Нидаара, власти у тебя нет. Ты даже гнилую картофелину раздавить не сможешь.
Тело не-человека содрогнулось. Тысячи, миллионы лиц пробежали по его груди, рукам, голове – и спрятались вновь.
– Мне и не нужно, – спокойно отвечал серпоносец. – Вы дерзнули убежать из ада. Нет! Из места, которое в сотни раз страшнее, чем преисподняя. Вы сами дернули за рычаг гильотины. И теперь никто не сможет остановить падающее лезвие.
Он замер. Стены, крыши домов, коньки, раскрашенные алым и золотым, – вся улица продолжала двигаться, уходя куда-то за его спину. Лишь он оставался недвижим – он и мы.
Рука Стражника поднялась. Он повернул ладонь и сжал пальцы, как если бы срывал сочный плод с тяжелой, гнущейся ветки.
– Тысячу лет я терплю невероятную боль, – произнес он. – Муки тех, из чьих душ я создан. Но приходит день, и я получаю сполна за все страдания. Такой день, как сейчас.
Он развернулся серым порывом ветра, прошелестел в дюйме от моего лица и растаял.
Франсуаз стояла на пустынной улице.
Дикое ощущение.
Я хорошо знал, что стою рядом с ней, но в то же время чувствовал – девушка совершенно одна. Ее каштановые волосы развевались так сильно, словно над нами бушевал шторм. Я ничего не чувствовал, даже легкого дуновения.
– Врата преисподней, – тихо произнесла демонесса. – Они открылись.
Я протянул руку и взял ее за плечо. Яростный вихрь ударил мне в лицо, заставляя закрыть глаза, наклонить голову, напрячь все тело. Мне казалось, сейчас он собьет меня с ног и покатит по темным камням мостовой. Но я знал, что это только начало.
– Что будем делать? – спросил я.
– Слушать, – ответила Франсуаз.
Ветер ревел так сильно, что я едва мог разобрать ее слова. Он забивался в уши и. казалось, разрывал их на части. Алые розы всполохов расцветали в моей голове и гасли, опадая черными пятнами.
А потом я услышал.
Вой.
Сначала очень далекий, он принадлежал не этому миру, но бездне, что лежит за его пределами. Этот вой не приближался, не становился громче – он прорывался сквозь границу между измерениями, и я чувствовал, как трещит и осыпается астральная стена.
– Гончие ада, – пробормотала Франсуаз. – Их посылают за сбежавшими душами.
В глазах демонессы вспыхнуло пламя, они стали алыми, как кровь на холодном песке.
– Псы приближаются. Надо бежать. Разъяренный ветер бил мне в лицо. Вой собак делал его еще злее. Я схватил девушку за плечи и встряхнул.
– Почему ты не хочешь открыть портал?
– Не могу. Пока Врата не закроются.
– Тогда за мной. И я побежал.
Не помню, чтобы когда-нибудь страх так сильно подгонял меня. В Лернее было много такого, что вызывало ужас, но тот страх заставлял прятаться, зарываться поглубже в болотный ил и молиться всем богам – даже тем, в которых не веришь, – чтобы смерть обошла тебя стороной.
И всякий раз, когда это происходило, каждый день, что удавалось дожить до вечера, ты понимал, что израсходовал еще одну каплю своей удачи и запас ее очень скоро закончится.
Тогда ты закапывался еще глубже.
Но теперь я бежал.
Не знаю, что изменилось. Возможно, я повзрослел и мне надоело прятаться. А может, причина в Франсуаз. Я не мог просто забиться в угол и ждать, что на сей раз выпадет на колесе фортуны. Я должен был спасти ее, не играя в шансы с судьбой.
Камни мостовой стучали под моими ногами. Я превратился в парус, и горячий ветер, бивший из преисподней, наполнял меня, заставляя двигаться все быстрее.
Демонесса бежала рядом, ее прекрасное лицо стало суровым, серые глаза превратились в узкие щели бойниц.
– В лес! – закричала Френки. – Попробуем сбить их со следа.
– Нет.
Я сжал руку девушки и увлек ее за собой.
Далекий вой смолк, но в то же мгновение он сменился рычанием. Крепкие лапы, увенчанные кривыми когтями, били по мостовой где-то позади нас.
– Куда мы бежим? – спросила демонесса.
– В мэрию, – воскликнул я.
Боже, не думал, что улицы здесь такие короткие. Когда я проходил по ним несколько часов назад, они были гораздо длиннее.
Ни один человек не встретился нам по пути. Может быть, все они собрались на городской площади. Или теперь, когда за нами гнались адские псы, мы сами постепенно начинали терять связь с Верхним миром и больше не видели его обитателей.
Улица поворачивала.
Металлическая балюстрада в черных бутонах, за ней футов двадцать по каменному склону – и мэрия.
– Прыгай, – приказал я.
Франсуаз ускорила темп и перелетела через ограду, даже не коснувшись ее. Подтянув к животу стройные ноги, она дважды перевернулась в воздухе. Ее ноги коснулись земли у основания склона.
Я перемахнул балюстраду, ухватившись за нее правой рукой. Меня закрутило, и в мозгу вспыхнула обжигающая мысль: сейчас я покачусь вниз бесформенной окровавленной грудой.
Мне удалось выпрямиться за мгновение до того, как мое тело начало бы падать. Еще на бегу я выкатил из рукава маленькую голубую склянку. Теперь я швырнул в каменный склон.
Широкая полоса льда прокатилась от ограждений к мэрии. Я приземлился на нее и заскользил вниз, скатываясь так быстро, что не успел бы поддержать равновесие, завались я вправо или влево. Оставалось только сжаться и нестись подобно пушечному ядру.
На последнем футе мне пришлось прыгнуть, чтобы не разбиться о мостовую. Я оказался возле фигурных ступеней мэрии. Теперь предстояло бежать вверх.
Я не имел ни малейшего представления, какое расстояние отделяет нас от гончих. Оставалось только надеяться, что, срезав путь через каменный склон у мэрии, нам удалось выиграть несколько секунд. Пусть даже одну.
Я оказался у дубовых дверей мэрии раньше Франсуаз. Ручка в виде грифона злобно взирала на меня. Я дернул ее, но все было бесполезно. Здание заперли, когда последний из клерков покинул его в конце дня.
У меня не было времени на то, чтобы возиться у входа. Впереди меня ждала более сложная работа. Но выхода не оставалось. Из левого рукава я вынул пару отмычек и осторожно воткнул одну из них в отверстие замка.
Франсуаз развернулась с разбега и вынесла дверь ногой. Обе половинки слетели с петель, с грохотом покатившись по начищенному полу. Я потерял один из своих ключей, зато выиграл время.
