— Скажу, когда он появится, обязательно скажу. Только не знаю, когда.
— Так я еще позвоню, ладно?
— Звоните, пожалуйста.
Муж пока не объявился.
Снова звонок:
— Ну что? Решили что-то с портфелем?
— Да нечего мне решать. Нет у меня таких денег.
— А хотите, я вам кое-что скажу? Вот у вас трое детей, сама красивая, дети маленькие…
— Откуда вы знаете?
— В портфеле этом копии ваших документов и фотки… Вы красивая женщина. Жалко мне вас. Я мужа вашего вез, он нетрезвый был и все хвастал: «Еду под бок к тепленькой бабенке». Могу дать адрес. Хотите, свожу вас туда, увидите, к кому он ездит?
— Спасибо, не хочу. У меня другие дела есть.
— Так не будете портфель выкупать?
— Вы же сами видите: у меня дети малые, трое, где мне взять тысячу долларов, подумайте сами?
— А можно я еще позвоню?
— Звоните. Только смысл какой?
Снова звонит.
— Не надумали с портфелем?
— Нет, не надумала, увы.
— Знаете, у меня к вам предложение.
Я думаю, сейчас какой-то обмен предложит. Или цену на портфель сбавит… Но речь идет совсем о другом.
— У меня жена, двое детей. Семья — это святое. Но вам скажу: мне одной женщины мало. Мне нужны отношения. Вы мне очень понравились. А что, если мы станем встречаться? Я вас обеспечу. У вас дети, вам деньги нужны. Муж вон загулял. А вы — женщина порядочная. Мне понравилось, что вы отказались к той бабе ехать. Я вам красивую жизнь обеспечу…
— Вы что? — обалдеваю я. — Долго думали?
— Все так делают, — говорит шофер.
Да, до хорошей жизни я дошла. Какие интересные предложения мне поступают.
Я прощаюсь с собеседником и прошу его больше мне не звонить. Оставить себе портфель на память, и всё.
Унижение жуткое.
Достоевщина какая-то.
28 февраля 1993 года — Прощеное воскресенье
Воскресенье. У младшего сыночка день рождения. Десять лет! И праздник этот совпадает с тем новым, что пришло в нашу жизнь: началом Великого поста. Сегодня Прощеное воскресенье. Как хорошо — просить у всех прощения, от всей души.
Я сделала два праздника: детский и взрослый. Угощенье, гости. Мой Гришенька с женой.
Мужа только нет. Я к этому привыкла. Его нет уже давно. Он временами звонит и дежурно объясняет про тяжелого больного… Мне все равно. Я устала.
И тут приходит муж. День рожденья сына все-таки. Вспомнил. Усаживаем его за стол. Он как ни в чем ни бывало ест, выходит на лестницу покурить с моим братом.
Возвращается.
— Вижу, вам без меня хорошо.
Это он по поводу праздничного стола.
Как ответить на вопрос, который он задал себе в утешение?
Если честно — нам без него плохо. Мне одной очень трудно с детьми. Я устала. Просыпаюсь усталая и весь день живу усталая. Но — живу. Потому что должна. И праздники устраиваю, потому что детям начинать жизнь с точки — это уж совсем несправедливо. Но зачем отвечать на пустой вопрос? Не ради ответа он это произносит.
— Мне надо с тобой поговорить, — произносит муж. — Дети, выйдите из комнаты.
Дети выходят.
— Ты, конечно, уже догадалась, где я был все это время?
О чем мне догадываться? О «теплой бабенке», как доложил мне шофер? У меня и сил не хватало на догадки.
Я отрицательно качаю головой.
— Я полюбил женщину. Как тебя когда-то. Полюбил во второй раз в жизни.
Мне все равно.
— Любовь — это серьезная вещь. Тебе надо быть с ней, — говорю я.
— Увы, это невозможно, — печально упиваясь своей неизбывной тоской произносит муж. — Понимаешь, она дочь посла, она привыкла к другому уровню жизни. Я не смогу ей его дать. Я решил вернуться.
Чевой-то? Люди добрые? Чевой-то он сейчас произнес?
— Она дочь посла, и ей нужен уровень? А я кто — кухарка и прачка? И должна жить вот так, как сейчас? Отправляйся-ка ты к любимой и старайся обеспечить ей хорошую жизнь. А мы тут без тебя.
Он суетливо собирается. Встает и уходит.
Я его от всей души простила. Прощеное воскресенье.
Ладно, как-то проживем. Ничего.
Вечная весна
Ушел он, а через месяц вернулся.
— Не могу жить без детей, — говорит. — Позволь жить с вами.
— А любовь?
— У нее муж в Берлине, галереей художественной владеет. К нему она едет.
— А как же ты?
— Буду жить дальше. Кроме вас, у меня никого нет.
Так и остался. Мальчишки рады. Пусть.
У него к этому времени на службе неприятности. Собирается увольняться на пенсию. Сейчас разрешили увольняться, если 20 лет отслужил. Пенсия будет. Не совсем такая, как если бы отслужил 25 лет, но все же — пенсия. А ему только сорок с небольшим.
— У меня бизнес продвигается. Скоро деньги большие пойдут. Заживем! — обещает муж.
Ну, мы и зажили.
Дочь к поступлению готовится. Работу себе в газете нашла, чтобы публикации сделать. Она на журфак собралась. Средний сын занимается дополнительно английским и ходит в спортивную секцию на карате. Младший сын учится в Гнесинке. У него помимо английского репетитора еще и репетитор по сольфеджио. Мое дело деньги зарабатывать. Я стараюсь.
Однажды раздается звонок. Я одна дома. Снимаю трубку. Там плачущая женщина. Просит Артема. Говорит, они партнеры по бизнесу.
— Представляете, — жалуется она, — я на секунду вышла из машины сигареты купить, а мою машину обокрали! Всё украли — и перчатки лайковые, и документы по бизнесу. Я не знаю, что мужу скажу. Позовите, пожалуйста, Артема. Может, он подскажет, как бумаги восстановить.
— Ой, а его нет. И когда будет, не знаю. Вы только не плачьте, пожалуйста. Ну, перчатки… Наживное дело. И бумаги восстановятся — вот увидите. А паспорт тоже пропал?
— Нет, паспорт у меня в сумочке был, которую я с собой взяла. Чудом.
— Вот видите! Вы счастливая. Повезло как! Не плачьте из-за перчаток, не стоит оно того. Сегодня день еще такой тяжелый. Бури магнитные объявили. У меня целый день голова тяжелая и на сердце тоска. Это от бурь.
— Правда? Может быть! Меня Таня зовут. А вас?
— А меня Галя.
— Галя, передайте, пожалуйста, Артему, что звонила Татьяна, жена Сергея Попова. Пусть мне срочно перезвонит.
