После всех наших странствий в апреле вернулись в Италию.
Все-таки должна несколько слов сказать о фортепьянном фонде, благодаря которому мы очутились в Грианте, на озере Комо. Один очень богатый немецкий любитель фортепианного искусства по фамилии Ливен купил в Грианте дивной красоты виллу с прекрасным садом, завез в нее рояли (в довольно большом количестве), чтобы туда могли приезжать молодые пианисты, уже получившие известность в мире и участвовавшие в мастер-классах, которые вели лучшие фортепьянные профессора со всего мира.
Мне посчастливилось общаться с Карлом Ульрихом Шнабелем, замечательным пианистом и педагогом, сыном Артура Шнабеля. Он родился в 1909 году. Когда мы впервые его увидели, ему было под девяносто. И он постоянно работал, упражнялся, давал концерты (в дуэте). Он говорил, что ему не хватает времени: он столько еще должен выучить! Шнабель обладал блестящим чувством юмора и смеялся совсем как мальчишка. Однажды мы все поехали на моторной лодке в Белладжио, где он играл концерт. На обратном пути, выходя по шатким мосткам из лодки на берег, он весело объявил:
— У нас есть шанс свалиться в воду!
Эти слова стали потом у нас дома поговоркой, если речь шла о какой-то опасности.
Умер Шнабель в возрасте 92 лет, в 2001 году.
Очень самобытной была знаменитая исполнительница Баха Розалин Тюрек (1914–2003). Впрочем, не самобытных профессоров там не было.
Преподавал там Леон Фляйшер, Фу-Тсонг и многие другие.
Молодые музыканты приглашались жить на всем готовом: их обеспечивали жильем и питанием. Не говоря уж об уроках великих мастеров и возможности ежедневных занятий на прекрасных инструментах в самых благоприятных условиях.
До нашего еще приезда разрешалось даже бесплатно звонить по телефону в любую часть света. Благотворитель не учел, что не все приезжающие ученики воспитаны в уважении к чужим средствам. Некоторые наши соотечественники звонили домой и говорили по телефону часами! А потом на виллу приходили миллионные (если считать в итальянских лирах) счета. Так что эту опцию пришлось отменить.
Мы сразу сняли квартиру рядом с виллой, но там зимой было невыносимо холодно. Вообще я нигде не испытывала такого мучительного чувства холода, как в теплой, по нашим представлениям, Италии. Зимой у озера было очень влажно и ветрено, так что даже при плюсовой температуре (плюс 4–5 градусов) зуб на зуб не попадал. А отопление стоило очень дорого.
Потом мы переехали в другую квартиру, с дивным видом на озеро, Белладжио, горы. К тому же там было потеплее. Работало газовое отопление (которое мы всячески экономили), и к тому же имелся камин.
В Москве в те времена заграница (практически любая) воспринималась как райские кущи, где деньги падают на людей золотым дождем. Короче: за границей — «все есть». Приезжая в Москву, я слышала уверенные вопросы: «Какой дом вы там купили? Есть ли при доме сад?» и тому подобное. Когда отвечала, что мы снимаем квартиру, насмешливое недоверие отражалось во всезнающих глазах собеседников — я, по их мнению, прибеднялась.
А жили мы счастливо! В таких красивых местах, под синим небом Италии… Сбывшаяся мечта, о чем тут говорить. Нам хватало на еду, на квартиру, на поездки. Что еще надо людям? Мы могли сесть и поехать на поезде в Венецию — разве не сказка? Или — в Падую, в Верону. Потом, когда купили машину, объездили всю Италию. Там ведь каждый маленький городок, каждая деревенька — история мировой культуры.
Итак, апрель 2000 года. В Москве, в гостях у Азы Алибековны мы говорили о готовящейся в Доме Лосева конференции, посвященной творчеству одного из идейных вдохновителей серебряного века поэта Вячеслава Иванова. Меня тоже пригласили участвовать в конференции, которую планировали провести в мае 2000 года. И Аза Алибековна сказала, что, раз мы живем в Италии, было бы интересно съездить в Рим, к Дмитрию Вячеславовичу Иванову, сыну поэта, который хранит архивы семьи и может много рассказать. Хорошо бы сделать фото тех мест в Риме, где жил выдающийся поэт-символист. Мне вручили номер телефона Дмитрия Вячеславовича и его римский адрес.
Прилетев в Милан, я позвонила и договорилась о встрече. Несколько раньше я прочитала книгу воспоминаний дочери Вячеслава Иванова Лидии, которая всю жизнь жила с отцом. Она и скончалась в 1985 году в той же квартире в Риме, где в 1949 году умер ее отец.
Четырнадцатого апреля ранним утром мы отправились на машине в Рим. Путь нам предстоял далекий.
Когда мы планировали нашу поездку, хотели заказать отель в Риме, даже желательно в районе Авентина (один из семи римских холмов, на которых лежит город), где жил Дмитрий Вячеславович.
— И не думайте, — сказали нам наши подруги из турагентства в Тремеццо, у которых мы обычно и бронировали все билеты и отели (Интернет тогда в Италии находился в зачаточном состоянии). — В Риме приличный отель обойдется вам в круглую сумму! Зачем?
И они предложили соединить приятное с полезным. А именно: остановиться в городке Фраскати в 21 км от Рима. Сообщение с Римом замечательное: можно по железной дороге за 20 минут доехать, можно на автобусе. Зато! Фраскати славится своим белым вином и архитектурными памятниками.
Когда-то на месте этого городка находилась античная вилла, а неподалеку возвышался один из важнейших городов древнего Лация — Тускулум. Он располагался в Альбанских горах, на вершине потухшего вулкана, на высоте около 700 метров над уровнем моря. Из города открывался прекрасный вид на Рим. Но в начале ХII века Тускулум был разрушен папством, жители перебрались во Фраскати. В эпоху Возрождения во Фраскати появилось много вилл и загородных резиденций родни понтификов.
Фраскати очень пострадал во время Второй мировой войны. Его избрал местом своей ставки немецкий фельдмаршал Альберт Кессельринг, и союзные войска в связи с этим жестоко бомбили город. Много прекрасных памятников архитектуры было уничтожено.
К счастью, Кафедральный Собор Св. Петра, построенный в 16–17 веках, не пострадал.
Итак, нам забронировали номер в самом лучшем отеле Фраскати.
Мы поехали с нашего севера в сторону южную.
Городок оказался прекрасным, отель тоже. А вино, которое мы попробовали за ужином, выше всяких похвал.
На следующее утро, в субботу 15 апреля мы поехали на поезде в Рим. От вокзала взяли такси. И вот мы на
улице Эрколе Роза, у дома номер восемь. Снизу надо позвонить. И у Дмитрия Вячеславовича два звонка, два почтовых ящика. Один — с фамилией Иванов, а другой — с фамилией Neuvecelle.
Дмитрий Вячеславович родился в маленьком городке Нёвесель на французской стороне Женевского озера. Он был журналистом, писателем и публиковался под псевдонимом Жан Нёвесель (Jean Neuvecelle). Он активно участвовал во французском Сопротивлении, был удостоен ордена Почетного легиона.
На имя Иванов писали Дмитрию Вячеславовичу друзья и исследователи творчества его отца, а на имя Нёвесель приходила почта, связанная с его журналистской деятельностью.
