Поиски Данилы привели Катерину на Змеиную горку. Она греется у костра, из которого появляется сказочное существо Огневушка-поскакушка. Она ведет Катерину за собой — к Даниле.
Царство Хозяйки Медной горы. Данила создает чудесный цветок, образ которого давно жил в его мечтах. Он с восторгом показывает свое творение Хозяйке, она умоляет не покидать ее. Но сердце Данилы отдано Катерине. Хозяйка завораживает Данилу, теперь он неподвижен подобно камню.
Следуя за Огневушкой, Катерина попадает во владения Хозяйки. Она зовет Данилу, но Хозяйка показывает ей любимого, окаменевшего словно статуя. Сила горячего чувства Катерины пробуждает Данилу от сна, он оживает. Понимая, что человеческая любовь и счастье — не ее удел, Хозяйка отпускает молодых людей. Балет заканчивается возвращением Данилы и Катерины к людям.
Еще одну отвергнутую женщину — восточную царицу Мехмэнэ-Бану — Плисецкая танцевала в балете «Легенда о любви» азербайджанца Арифа Меликова, поставленного Юрием Григоровичем. Сюжет основывался на поэме Назыма Хикмета.
Принцесса Ширин, любимая младшая сестра царицы Мехмэнэ Бану, опасно больна. Даже самые искусные лекари не в силах ей помочь. В покои царицы приводят Незнакомца, который предлагает вылечить Ширин, но в уплату ему не нужно золото, он требует воспетую поэтами красоту правительницы. Ширин выздоровеет, но лицо Мехмэнэ Бану будет обезображено. Царица во имя любви к сестре соглашается, а царица навсегда скрывает от мира свое обезображенное лицо — балерина действительно танцевала в неком подобии восточной чадры.
Мехмэнэ Бану и Ширин направляются осмотреть новый дворец. Обе сестры с восхищением смотрят на молодого красивого художника Ферхада, расписывающего арку. Любовь к красавцу поражает обеих женщин, но Ширин красива, а царица теперь уродлива. Ферхад влюбляется в Ширин, а Мехмэнэ Бану страдает в одиночестве. Уделом царицы становятся только мечты. В грезах она видит себя по-прежнему прекрасной и рядом — Ферхада, страстно любящего ее. Сохранилась запись этой сцены, в которой партнером Плисецкой был Марис Лиепа. Его Ферхад, как и подобает «ненастоящему», придуманному любовнику, холоден и кажется почти неживым. С этой манерой контрастируют тоска и страсть царицы, переданные Плисецкой.
Спасаясь от ревности сестры, Ширин убегает вместе с возлюбленным, но их ловят и приводят назад. Город терзает засухой, источники иссякли. И это — горе всей страны. Только во дворец привозят под охраной издалека воду. Чтоб добыть воду для простых смертных, нужно проложить ей путь через огромные горы. Но кто отважится на такой труд? Мехмэнэ Бану объявляет Ферхаду свою волю: он станет мужем Ширин не раньше, чем проложит воде путь через гору.
Теперь страдают обе женщины. Мехмэнэ Бану, понимая, что сделав сестру несчастной, сама счастливее не стала, отправляется в горы и разрешает Ферхаду оставить гору. Она готова отдать ему Ширин. Но Ферхад теперь не может уйти, не может предать надежду народа на лучшую жизнь. Это понимают и Ширин, и царица. Они склоняются перед Ферхадом, пожертвовавшим личным счастьем ради того, чтобы принести счастье людям.
Глава 11
Кармен!
В шестидесятые годы Майя Плисецкая была примой, т. е. первой балериной Большого театра. Разумеется, недостатка в партиях у нее не было, наоборот — из-за большой занятости приходилось отказываться от участия в некоторых спектаклях. Другая балерина на месте Плисецкой остановилась бы на достигнутом, но у Майи вместе с ростом ее славы росло и чувство творческой неудовлетворенности. Ей всегда хотелось чего-то нового, хотелось испытать себя на новом поприще, предстать перед зрителями в новом амплуа. Классический балет предоставляет актерам безграничную возможность самовыражения, но тем не менее классические рамки в определенный момент стали тесными для таланта балерины.
Вершиной карьеры Майи Плисецкой стал балет «Кармен-сюита», написанный специально для нее Родионом Щедриным и поставленный на сцене Большого кубинским балетмейстером Альберто Алонсо.
«Танцевать Кармен мне хотелось всегда, — признавалась балерина. — Ну не с самого раннего детства, разумеется, но так давно, что первый импульс и припомнить не могу. Разве что выдумать?.. Мысль о своей Кармен жила во мне постоянно — то тлела где-то в глубине, то повелительно рвалась наружу. С кем бы ни заговаривала о своих мечтах — образ Кармен являлся первым.» Может быть, дело было в том далеком северном путешествии? Когда музыка Бизе сливалась с ревом ветра и волн?
В конце 1966 года в Москву приехал на гастроли кубинский национальный балет. Спектакли шли в Лужниках — не в Большом. Добираться зимой по гололеду Плисецкой было лень, но она себя пересилила, наслушавшись восторженных отзывов знакомых, и не пожалела! Шел балет, поставленный выдающимся балетмейстером, родоначальником кубинского балета Альберто Алонсо. «С первого же движения танцоров меня словно ужалила змея. До перерыва я досиживала на раскаленном стуле. Это язык Кармен. Это ее пластика. Ее мир».
В антракте она бросилась за кулисы и, разыскав Альберто Алонсо, без всяких предисловий, даже не поздоровавшись, выпалила: Альберто, вы хотите поставить «Кармен»? Для меня?
Альберто был согласен, но он должен был обязательно вернуться на Кубу и, если к сроку придет официальное приглашение советского министерства, то только тогда он сможет вновь прилететь в Москву. «С готовым либретто», — пообещал он.
Плисецкая закивала — это либретто пунктирно и наивно она напишет сама: Кармен, Хосе, цветок, любовь, тореадор, ревность, карты, нож, смерть. А потому будет долго править, руководствуясь замечаниями Алонсо.
Но как быть с музыкой? Бизе написал оперу — не балет, его партитура не подойдет без переделки.
Поначалу Майя обратилась — ни много ни мало — к самому Шостаковичу. Он немного подумал — а потом мягко, но непреклонно отказался. Плисецкая поначалу расстроилась — а потом сообразила: она же замужем за композитором! Щедрин не мог отказать любимой и настойчивой Майе, да и идея ему понравилась. Всего за двадцать дней Щедрин сделал транскрипцию оперы Бизе — это совершенно нереальный срок.
Композитор использовал не симфонический оркестр, а струнные и сорок семь ударных инструментов, достигнув тем самым новой, современной звуковой окраски.
Дело было за малым — добиться приглашения Альберто Алонсо. Плисецкая ринулась к Фурцевой, пробилась через многочисленных секретарей и, как всегда, темпераментно и несколько сбивчиво стала просить пригласить кубинского балетмейстера на постановку «Кармен» в Большом театре.
В чем проблема? Да в том, что иностранных балетмейстеров в СССР тогда не жаловали. Но то был кубинец, народный демократ, чья труппа успешно укрепляла дружбу народов стран социалистического лагеря. К тому же Плисецкая не так давно получила Ленинскую премию — ей было нелегко отказать. Год-два-три после такой награды можно было стричь купоны. А министры умели держать нос по ветру! Да к тому же речь шла о дружбе советского и кубинского народов — Майя особенно на это напирала, и именно этот момент решил дело!
