Я жду. Еще не знаю, чего именно, но жду. Мое предчувствие меня еще никогда не обманывало, и, если верить ему, ждать осталось недолго.
Глава 4
Несовместимых мы порой полны желаний —
В одной руке бокал, другая на Коране…
Вот так мы и живем под небом голубым —
Полубезбожники и полумусульмане!
Омар Хайям. Рубаи
1
Толстая восковая свеча теплилась в кованом бронзовом шандале, источая горячие слезы, быстро застывавшие причудливыми фигурами. Огонек едва заметно покачивался, то разгораясь, то пригасая. Темное пятно под свечой исполняло медленный танец вокруг ножки шандала, искусно копировавшей виноградную лозу с гроздью… Сколько таких свечей он видел? Тысячи. Многие тысячи. А может, это вовсе была одна-единственная свеча?
Когда живешь тысячи лет, начинает казаться, что видел все на свете и нет больше никаких тайн.
Он сделал все, чтобы превратить этот мир в воплощение своей мечты. Он дал власть лучшим из людей, Одаренным. Он отделил их от серой массы неодаренных и создал все условия для того, чтобы колдуны совершенствовали свой Дар. Он исправил ошибки, допущенные в предыдущем мире… Но увы, мечта как была недостижимой, так ею и осталась. Колдовское сословие выродилось, мощь артефакта тает на глазах, простолюдины не годны вообще ни на что. Как странно. Очевидно, люди не способны принять идеальную справедливость, ибо сами далеки от идеала.
Увы. Видимо, пора выбирать новый мир. Мир, который в отличие от этого и предшествующего будет готов принять его справедливость. Идеальную справедливость, выше которой не может быть ничего.
Огонек свечи слабо колыхнулся.
– Ты опять не спишь, любимый.
Нежный голос. Тихий голос. Самый дорогой во вселенной голос.
Он обернулся. У двери стояла высокая темноволосая женщина в длинном белом платье. Если судить по идеальным чертам лица и юной гладкой коже, ей нельзя было дать больше двадцати лет. Сколько же ей на самом деле… Не меньше, чем ему.
Прекраснейшая женщина. Чудо мироздания. Ожившая мечта.
Его воплощенная мечта.
– Мы подошли к опасной черте, любовь моя. – Нет смысла что-то скрывать от той, ради которой все и было затеяно.
– Ты снова об этом? – Женщина подошла и нежно прикоснулась кончиками пальцев к его щеке. – Но почему?
– Что-то пошло не так.
– Любимый, ты говорил это…
– Да, жизнь моя, я говорил это еще тысячу с лишним лет назад. И двести лет назад я тоже это говорил. Но сейчас положение таково, что перед нами снова встал выбор: либо погибнуть вместе с этим миром, либо искать новый.
Красавица тонко, едва заметно улыбнулась.
– Эти люди… Они рассказывали о своих мирах много интересного.
Он улыбнулся.
– Ты была права, любимая, когда посоветовала открывать в одной и той же волости портал только в один мир. Волостные маги знают лишь часть правды…
– …но всю правду знаем только мы с тобой, жизнь моя. – Женщина, продолжая улыбаться одними лишь глазами – и какими глазами! Два прекраснейших топаза во всем мироздании! – подошла к окну. – Знаешь, иногда я задаюсь вопросом: может быть, не стоило устанавливать такие жесткие рамки?
– Возможно, – с сомнением в голосе проговорил он. – Но согласись, что созданной нами системой управлять намного легче. Люди ошибаются, любимая, и если пустить дело на самотек, даже идеальная система превратится в хаос.
– Мы тоже люди, любовь моя.
– Мы когда-то были людьми. Теперь мы – боги. Боги этого мира.
– И того, что оставлен нами десять тысяч лет назад? Мы злые боги.
– Неважно, – он с невыразимой нежностью взял ее за руку. – Улыбнись, жизнь моя. Вот так… Ни один мир не стоит твоей улыбки.
Когда она улыбалась, жизнь обретала смысл…
– Что ты решил? – спросила она.
– Есть три мира. – Он с неохотой выпустил ее руку и взял со стола исчерканный вдоль и поперек лист дорогой бумаги. – Ближайший к нам густо населен, три четверти жителей голодают и нищенствуют, четвертая четверть подвержена всем болезням, порожденным пресыщением и презрением ко всем остальным. Казалось бы, мир идеален для завоевания, но там создано такое разрушительное оружие, которое способно уничтожить нас вместе с артефактом за считаные мгновения. Среди пришельцев оттуда совсем мало носителей Дара.
– Увы, любимый, – вздохнула женщина. – Я не хочу, чтобы наша история закончилась так печально. А два других мира?
– Те отстоят от нас чуть подальше. Один давно остановился в развитии из-за многовекового доминирования весьма косной и нетерпимой религиозной доктрины. Войны, резня, кровь и смерть. Мы могли бы прийти туда как милосердные боги, – он усмехнулся. – Второй мир похож на наш прежний… за исключением того, что там нет нас с тобой.
– И артефакта.
– И артефакта, – он тоже умел улыбаться одними глазами. Научился за тысячелетия.
Вечная молодость. Вечная жизнь.
Вечность – проклятие для тех, кто не разучился привязываться к вещам, имеющим начало и конец. К людям. Тем, кто способен скорбеть по утрате столь несовершенного существа, как человек, вечность не нужна.
А эта женщина – само совершенство. В самом деле, ни один мир не стоит одной ее улыбки.
– Мы должны повторить переход, – сказал он, глядя в ее чудесные глаза. – Нам понадобится вся сила, какую еще способен дать этот мир.
2
Что реально поразило меня в самое сердце, так это наличие здесь почты.
Старая добрая почта, с конторкой, грубыми мешками под ней, мотком шпагата и запахом сургуча. Не было разве что стойки с конвертами, марками и открытками «С Новым годом». Зато у окна имелся маленький пюпитр, где в круглой ячейке скучала хилая чернильница с торчащими в ней писчими палочками. Желающий мог тут же купить лист бумаги, написать письмо, оплатить согласно тарифу – да, да, тарифу! – отправку в любой населенный пункт княжества и не беспокоиться. Почтмейстер приложит печать, а письмо непременно достигнет адресата. То есть сперва оно в сумке курьера, регулярно проезжающего по этой дороге, доедет до управской столицы, потом – до волостной. А дальше корреспонденцией занимаются колдуны, находящиеся в непосредственном подчинении господина волостного мага… Когда учтивый старичок Нита, почтмейстер Масента, не без гордости за родное ведомство рассказал мне принцип его работы, я была потрясена до глубины души. Как?!! Как в этом убогом средневековье, где девять из десяти человек своего имени нацарапать не в состоянии, могла возникнуть настолько эффективная почтовая служба? В нашем мире нечто подобное появилось только в девятнадцатом веке, когда уровень грамотности населения перевалил за пятьдесят процентов, а бумага, напротив, заметно упала в цене. Здесь листок не самой дорогой, но и не самой дешевой бумаги стоил как хороший жирный гусак на ярмарке в волостной столице. Два медяка. И расходы на бумагу составляли очень небольшую долю от стоимости почтовых услуг в комплексе. Хотя… Грамотность – привилегия купечества и сословия колдунов, а это, как правило, именно те люди, которые могут себе позволить раскошелиться на отправку письма. Тем более что часть дохода идет как раз в карман сословия волшебников. Но сам факт наличия системы, явно опережающей свое время… Я бы погрешила на попаданцев, но увы. Старичок клялся, что так «исстари заведено». Мол, магические средства связи доступны лишь Одаренным и отнимают много сил, так что люди пользуются обычными.
