Книга Метро 2033. Крым 3. Пепел империй, страница 34. Автор книги Никита Аверин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Метро 2033. Крым 3. Пепел империй»

Cтраница 34

– А ты правь ровнее! Штурман-юрман!

– Прекратите, жалкие вы, ничтожные пустомели! – слабым голосом отозвался Кайсанбек Аланович. – И без вас тошно. Давайте я вам что-нибудь хоть про Киев расскажу, не знаете же ни черта.

– Знаем, – сквозь зубы буркнул Телеграф, – столица бывшая. Большой город. Вкусные конфеты, много каштанов.

– А что такое «каштаны»? – поинтересовалась Бандеролька.

– Эх, молодежь! – усмехнулся водитель в порядком отросшие усы. – Трава такая древовидная, навроде конопли.

Бандеролька крепко задумалась.

– Не мелите чепухи! – вскинулся Кайсанбек Аланович. – Не трава, а съедобный злак! Знаменитый «киевский» торт делался из муки на его основе! [3] Кроме того, Бандеролька, некоторое время городом правил твой тезка, а возможно, и предок – Бандероль. Поговаривали, он был из племени хуторян. Я изучал фольклор, связанный со временами его правления, и могу сказать, что он родственен знаменитому румыну Цепеллину, ксенофобу и параноику. Взять хотя бы ванны из крови распятых младенцев! Кроме того, у каждого подданного Бандероля было по два раба, подвергавшихся жутким истязаниям. Впрочем, подобное было характерно для древних правителей. Вспомним хотя бы российского императора Стерха и сына его Медведя! В эпосе нашел отражение тот факт, что они владели искусством гипноза или же даром убеждения, и при этом вещали из сакральной башни, именуемой «Останкино», а название, несомненно, свидетельствует о том, что возведена она была на древнем кладбище, на останках героев. Во время ритуала поминок пили кисель, и речи Стерха и Медведя прозвали в народе «киселевщиной». В то же время в Америке правил великий О’Бама, по-видимому, ирландец, устраивавший ритуальные жертвоприношения.

Ошеломленный исторической справкой, экипаж притих. Верховцев, с трудом сдерживающий смех, громко лязгал зубами и – ехидно дополнил:

– Не забывайте про цветные революции! Молодежь выходила на площади и закидывала правителей цветами! Это символизировало погребение.

– Естественно, – склонил голову в учтивом поклоне Кайсанбек Аланович. – Как про это забудешь? В итоге, волна народного бунта, бессмысленного и беспощадного, вынудила правительства многих стран «закрутить гайки» и применить ядерное оружие.

– Так что же, – спросила Марика, – мы едем к этим, которые кровь каштанов пили?!

– Нет, мы едем к людям, выжившим в Киеве после Катастрофы, – поправил ее Верховцев. – Они такие же, как везде – от Крыма до Харькова. Есть подлые, есть добрые. Люди, племяшка, во все времена одинаковы. Не праведники и не грешники, просто – люди. Как везде одинаковы коты, и везде одинаковы собаки.

Бандеролька вспомнила котов-телепатов Феодосии и поежилась. Пошта тогда еле живым ушел. Но глядя на улыбающиеся лица профессора и Верховцева, она воскликнула:

– Да они над нами смеются!

Пожилые люди виновато развели руками и засмеялись уже в полный голос. Через несколько секунд хохотали уже все.

Но, продолжила размышлять Бандеролька, Верховцев был прав. Люди оставались людьми и в скальных городах Инкермана, и в убежищах Балаклавы, и в плавучем городе в севастопольской бухте. Люди жили в Евпатории, отстраивали заново Симферополь, и, конечно же, под слоем ядерной пыли в столицах государств тоже жили люди со своими стандартными горестями и радостями. Ведь боль Бандерольки от утраты любимого была той же болью, которую испытывали сейчас сотни и тысячи женщин. И тоска ее по утраченному дому была универсальной для всех, потерявших опору. И даже любовь к друзьям оставалась любовью.

* * *

Кажется, Бандеролька задремала – проснулась от резкого торможения и несколько томительных секунд не могла сообразить, где находится и что происходит.

– Приехали, – пробормотал Телеграф, вернув главу клана к действительности, – Борисполь!

– В чем дело? – спросила она. – Чего стоим, кого ждем?

– Да тут, командир, такое дело: какие-то летающие твари людей жрать собрались, – отозвался Влад. – Ваши приказания?

Штурман не зря спрашивал по всей форме, пусть и прильнув к перископу: выбор был непростой. Счетчик Гейгера по-прежнему щелкал, предупреждая о повышенном фоне, а выйти – значило подвергнуть риску экипаж. В то же время, листоноши не могли бросить людей в беде. Если мутанты нападают – нужно выручать.

Бандеролька задумалась всего на пару мгновений.

Из листонош, в вездеходе были только они с Телеграфом. Но никто, кроме пожилого коллеги, не смог бы вести агрегат. Кайсанбек Аланович и доктор Верховцев были важны как кладезь знаний. Влад – как штурман. Марику Бандеролька просто успела полюбить и не хотела рисковать ее жизнью…

– Влад. Со мной. Выходим, отбиваемся.

– Хорошо, командир, но руковожу я.

«Шовинист гнилой!» – возмутилась про себя Бандеролька, но озвучивать не стала. Конечно же, у Влада было больше опыта и навыков.

Собирались не просто в спешке – моментально. Благо, Бандеролька при текущем фоне в защитном костюме не нуждалась – при условии, что она не слишком много времени проведет снаружи. Поэтому подхватили оружие и выползли в тамбур, столь тесный, что стоять там было невозможно. Сидеть, впрочем, тоже. Пока ждали закрытия одного люка и открытия другого, Влад успел сориентировать Бандерольку:

– Короче, там летучие кротовины, перепончатокрылые. Такие, знаешь, с лошадь. И два человека. Боеприпасов, я так понимаю, ёк, отбиваются врукопашную. Наша задача: устно проинформировать двуногих о дружественности намерений, а потом колошматить по летучим из всего, что колошматит. Осознала?

– Так точно!

Палить, благо, было из чего: пан Сашко снабдил на совесть, и только прижимистость со здравым смыслом заставили Бандерольку отложить РПГ. Зато вот ранцевый огнемет – почти такой же, с которым она разгуливала по Херсонесу, только мощнее, надела. И любимую «М-16» взяла, переведя в автоматический режим, чтобы по множественным целям – очередями. И «Глок-17» удобно сидел во внутрипоясной кобуре на «час дня» – чуть правее пупка.

И боеприпаса, конечно же, хватало.

Люк плавно отъехал в сторону, и на Бандерольку упала ночная бархатная темнота.

Человеческий глаз привыкает к темноте довольно долго. На самом деле, это не «привыкание», а всего лишь переключение фоторецепторов сетчатки – колбочек, ответственных за «дневное» зрение и различающих цвета, и палочек, действующих при недостатке освещения, и реагирующих, в основном, на движение. Сколько бы человек не тренировался, объясняли Бандерольке в Цитадели, улучшить «ночное» зрение он не может: картинка останется черно-белой, нечеткой, и периферийное зрение будет работать лучше. Поэтому в темноте обычному человеку лучше смотреть расфокусированно и ловить «краем взгляда» то, что шевелится. Еще полезно посмотреть вниз несколько минут…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация