– Ах да. Отлично. Ты само совершенство. – Не давая ей опомниться, он продолжал сводить ее с ума, прямо в новый сокрушительный взрыв.
Она еще содрогалась всем телом, когда он лег на нее сверху, пригвоздив ее средоточие могучей эрекцией.
– Скажите мне остальное, Бейли.
Он что, шутит? Она не могла додумать до конца ни одну мысль, не то что выговорить целое предложение.
– Что еще вы скрываете? – продолжал он, сделав новый толчок, отчего ей захотелось немедленно обвить ногами его талию и принять его в себя. – Бейли?
– Ничего.
Лгунья.
Он не сказал этого вслух, но слово порхало между ними в темноте, будто было произнесено.
– Я должен знать, – настаивал Ноа. – Для того чтобы мы были живы и счастливы.
А затем, протянув руку, снова включил свет. Устроившись у нее между ног, глубоко заглянул ей в глаза.
– Я хочу сделать так, чтобы мы были живы и очень, очень счастливы.
Глава 13
Бейли выгнула спину в беспомощной попытке открыться ему, но он отступил, черт бы его побрал.
– Полагаю, следующий вопрос, – сказал он хриплым голосом, прильнув губами к ее шее, – хотите ли вы помочь мне в том, чтобы мы были живы и счастливы?
– Ноа…
Но он вошел в нее, и всякая способность мыслить исчезла, сузившись до острого пика ощущений, пронзившего ее существо.
В воздухе смешались два вздоха наслаждения – его и ее.
– Что еще, Бейли? – настаивал он. – Что еще вы скрываете?
– Ничего, – простонала она.
Тогда он вонзился глубже, и она едва могла вздохнуть: это было такое восхитительное ощущение – принять его в себя. Правильное ощущение. Самое правильное. Она никогда не испытывала ничего подобного. Он был внутри нее, большой, массивный, тяжелый. Само совершенство. Ей пришлось оставить всякую мысль, забыть любые резоны, ведь всему этому больше не было места. Какая разница как, если он воскресил в ней чувства и ощущение жизни. Как прекрасно быть живой!
– Есть только вы и я, – выдохнул он, двигаясь внутри нее. – Только мы с вами. Вы можете мне сказать.
Бейли сжала его плечи в отчаянной жажде снова ощутить, как он двигается в ней. Тогда именно это Ноа и сделал, и от толчка ее бросило на спинку кровати. Она могла бы удариться головой, если бы Ноа не выставил вперед ладони. Обнял ее, скользя то внутрь, то наружу. Бейли теряла рассудок, но тем не менее покачала головой. Конечно, этого просто не может быть. Так хорошо, поразительно хорошо! В сущности, они едва знакомы, однако… никогда в жизни ни с кем ей не было так просто и хорошо.
Каким-то образом Ноа знал ее, знал ее тело и то, что требовалось ее телу. Знал, как дать ей то, чего она хотела. Взбудоражил ее чувства, заставил извиваться, выгибать спину. Умолять без слов, срывающимся голосом, который она сама не узнавала. А он увлекал ее к самому краю, а потом, негодяй этакий, задержал ее там – тяжело дышащую, потную, сочащуюся массу нервных окончаний – в полной зависимости и подчинении его желаниям.
– Кончай, – приказал он тихим, хриплым голосом, коснувшись большим пальцем того места, где соединялись их тела.
Бейли увидела звезды. Потом, когда он сделала это снова, с большим нажимом, она взлетела, словно огненная ракета, вверх, вниз, рассыпаясь тысячей искр… снова и снова. Или это был всего лишь первый полет?
Она смутно ощутила, что Ноа замер. Только руки подрагивали там, где он ее обнимал. Она открыла глаза.
Его лицо было маской яростной сосредоточенности. На лбу выступили капли пота, зубы стиснуты.
– Не могу поверить. Я чуть не забыл…
Она смотрела на него, недоумевая, переполненная ощущением его тела, его восхитительной тяжести.
– Презерватив.
Бейли закрыла глаза. Вот что случается, когда слишком долго воздерживаешься от секса. Отмирание клеток мозга.
– У меня безопасные дни, – шепнула она.
– Беременность – не единственный резон пользоваться презервативами.
Ей захотелось снова выключить свет.
– Я… здорова.
Он ничего не ответил, и ей пришлось сделать новое признание:
– Я вам говорила, что этого не было очень-очень давно. И я посещаю врача.
Ноа перенес вес тела на руки, пальцы гладили ее волосы. Лицо едва не касалось лица Бейли. Он поцеловал ее щеку, ухо, губы.
– У меня этого не было шесть месяцев, – тихо признался он. – И я тоже здоров.
Долгий срок для мужчины, на которого женщины, вполне вероятно, бросаются сами. Но она прогнала эту мысль, тем более что он был внутри нее и она жаждала почувствовать, как он снова начнет двигаться в ней.
Она должна это почувствовать.
Бейли взглянула на лампу, но он покачал головой:
– Пусть горит.
– Но в темноте лучше.
На это он ничего не сказал. Напротив, начал жадно целовать ее шею. Бейли никогда не считала себя очень чувственной женщиной. Секс был прекрасен, если все делалось правильно. Но не всегда выпадал такой случай, и, честно признаться, нередко она находила лучший выход в использовании игрушки на батарейках, нежели в общении с мужчиной.
Но не в эту ночь.
В эту ночь она была с Ноа, который знал ее тело лучше ее самой. Как еще объяснить, почему единственного поцелуя было достаточно, чтобы она загорелась жаждой новых ласк? Почему ее тело таяло в руках Ноа? Почему она сходила с ума оттого, что он двигался внутри нее в изумительном ритме, который ей хотелось длить бесконечно?
Он никогда не причинит ей боли. Никогда не разочарует. Бейли не могла сказать, откуда ей известно все это. Но она знала!
Она знала это наверняка, не сомневаясь и в том, что Ноа отдаст за нее последний вздох.
Его ладони обхватили снизу ее ягодицы, раздвигая шире бедра, входя еще глубже, отчего из его горла вырвался хриплый стон, а она вторила ему. Прежде никому не удавалось пронзить ее столь глубоко; никому еще не удавалось заставить Бейли забыться, растворяясь в бездумном наслаждении и новой жажде, этой отчаянной, всепоглощающей жажде.
Ноа прошептал ее имя. Самого этого звука оказалось достаточно, чтобы ее тело снова свело судорогой. Она хватала воздух ртом, покрываясь жаркой испариной.
Опираясь на руки, запустив пальцы ей в волосы и не сводя с нее глаз, Ноа сделал так, что она увидела все, что он чувствовал, ныряя внутрь и выскальзывая наружу, внутрь и наружу в безумном ритме, который снова бросил ее к самому краю.
А потом он уронил голову и схватил губами сосок, и тогда ее бросило за край, в самую бездну. И на сей раз Ноа последовал за ней, вонзаясь в нее жестко и глубоко, с ее именем на губах. Его тело напряглось, готовое излиться в желанном освобождении, и она каким-то чудом поняла… эта ее тотальная зависимость… он испытывал то же самое!
