– Нет, Кент, так не делается. – Он мотнул головой в сторону каюты Раджа, и это было единственным движением в направлении Салли, которое он мог себе позволить. – Идите в свою каюту, там вы будете в достаточной безопасности. По крайней мере, тут куда безопаснее, чем в кубрике. Закройте дверь, позаботьтесь об ожоге на ноге и ложитесь спать.
Дэвид же, видит Бог, заснуть не сможет.
С этой мыслью Коллиар поднялся и отправился на палубу, где ночь и ветер могли бы его охладить. Возможно даже, милосердный Бог пошлет с небес дождь.
Салли закрыла дверь каюты и держалась за ручку, пока шаги Коллиара окончательно не затихли. Лишь после этого она позволила себе дышать и в изнеможении опустилась на пол. Ноги ее уже не держали: у нее просто не осталось сил.
Она чувствовала себя такой слабой и измотанной, словно ее вывешивали на вантах для просушки.
Ох, Дэвид, Дэвид…
Тепло от его ладони прокатилось от ее напряженных плеч к подколенным ямкам. Прикосновения его пальцев пробудили в ней совершенно неизведанный мир чувственности. Все для нее было внове.
Слегка шероховатая подушечка пальца Дэвида, которым он провел по ее щеке и шее. Его широкая ладонь на ее затылке. Ее собственная податливость его воле. Тот жар от точечного прикосновения, заставивший вспыхнуть и затрепетать все ее тело.
Его длинные сильные пальцы ласкали ее шею так же, как ласкали подволок в тот первый день. Жар и нечто большее, более горячее и могущественное, расцветало внутри Салли, пресекая дыхание и вызывая головокружение.
Нет, это никуда не годится…
В углу каюты стоял небольшой столик, на котором находились тазик и кувшин с теплой водой. Из-за необходимости скрывать свою истинную сущность в кубрике Салли приходилось довольствоваться минимальными водными процедурами. Как правило, она мыла лишь лицо, шею и руки, да еще под покровом темноты или одеяла проводила мокрой намыленной тряпкой под мышками. И уже давно не имела возможности взглянуть на собственное тело.
Так же давно Салли не видела и своего лица. На стене как раз висело небольшое зеркальце, которое мистер Радж использовал для бритья. Должно быть, он забыл его, впопыхах перебираясь на захваченный испанский корабль.
Лицо, возникшее в маленьком овале, было практически незнакомым, благодаря ее методичным усилиям превратить себя в Ричарда. Салли едва себя узнавала.
Пару раз в жизни ее называли милой девочкой, но никто и никогда не приписывал ей особой красоты. Салли слишком походила на отца и братьев, обладая такими же огненно-рыжими волосами, развевавшимися подобно вымпелу на мачте. А ее серые глаза были слишком живыми и острыми, чтобы их взгляд казался мягким.
По части внешности она, конечно, не шла ни в какое сравнение с мистером Коллиаром, являвшим собой образец мужественной красоты, высоким и грозно-внушительным, как персонаж героических романов.
Да, выглядела она просто ужасно.
Подвесив небольшой фонарь на колышек рядом с зеркалом, Салли принялась себя рассматривать. И она еще воображала себя достаточно чистой, направляясь в каюту капитана, всего лишь ополоснув лицо, чтобы смыть пороховую копоть, и пригладив руками растрепанные волосы. Однако копоть по-прежнему обрамляла ее физиономию подобно грязно-пенной кайме, остающейся на берегу после отлива.
Однако Коллиар, похоже, этого не замечал. Он все равно прикасался к ней и убеждал, что она отлично выглядит. Но это, конечно же, была милосердная ложь.
Синяк под глазом делал Салли похожей на уличную дворнягу. И о чем он думал, трогая ее физиономию?
Салли дотронулась пальцем до губы, чтобы проверить, не возникнет ли прежний трепет. Но сейчас все было по-другому. Абсолютно все. Когда к ней прикасался Коллиар, ощущения были иными.
Салли вознесла небесам краткую молитву, чтобы не случился внезапный аврал по причине обнаружения еще одного неприятельского корабля или по другому поводу, и загасила огонь. И при тусклом свете, просачивавшемся из-под двери, впервые за все время пребывания на борту не скрываясь за одеялами, она скинула всю одежду и принялась соскребать с себя грязь при помощи куска фланели, намыленного мылом, предназначенным для Ричарда.
Салли терла себя столь рьяно и энергично, что вскоре кожу стало покалывать так же, как и от странных прикосновений Коллиара. И вновь возник тот восхитительный трепет – как от холодка, обдувавшего ее обнаженное мокрое тело, так и от воспоминаний о Коллиаре.
Дьявольское искушение… Салли многое бы отдала за возможность помыться как следует – в большой ванне, наполненной горячей водой, с хорошим ароматным мылом, изготовленным миссис Дженкинс. И как бы ее воспринял Коллиар, если бы она была по-настоящему чистой и одетой не в поношенный мундир, а в легкое изящное платье?
Впрочем, все это бесполезные мечтанья. Она никогда в жизни не выглядела изящной и миловидной. Она девица совершенно иного типа. Если Коллиар и восхищается ею, то лишь по причине ее способностей. Он ценит ее умение разбираться в апельсиновой кожуре и познания в испанском языке. А прочая ерунда, не имеющая значения в реальном мире, не в счет.
Салли втянула ноздрями крепкий запах кастильского мыла. Это было так здорово – дышать полными легкими, расправляя грудную клетку, не стесненную бандажом. Она чувствовала себя свободной, хотя и несколько иначе, чем при нахождении на мачте. И все же это было ощущение свободы.
Переодевшись в свежее белье и чистые бриджи, Салли снова зажгла фонарь и внимательно осмотрела ожог на ноге. Бо́льшую часть своего жара уголек растратил, прожигая чулок, и тем не менее на икре у нее образовался красный волдырь размером с монету. Салли смазала ожог мазью и обмотала полоской чистой ткани. Ее отец всегда был щепетилен насчет подобных травм. Он не раз говорил, что ненадлежащее лечение приносит порой куда больше потерь, чем сами боевые действия.
Впрочем, сейчас ей не хотелось думать об отце. Ей хотелось думать о Коллиаре.
Салли вновь вгляделась в свое отражение, пытаясь определить, как ее воспринимают окружающие и что в ней видит Коллиар. Помимо лилового синяка поверх веснушек она оставалась той же, что и прежде. Без слоя грязи и копоти, без синего мундира она выглядела как обычная Сара Элис Кент, всегда находившаяся в гуще друзей, никогда не отсиживавшаяся во время танцев, но на которую редко бросали повторный взгляд.
А вот Коллиар посмотрел на нее более чем дважды. И, кроме того, прикоснулся.
И ощущения от этого были бесподобными.
А еще она чертовски устала. И потому в этом опасном влечении к Коллиару сможет разобраться, наверное, лишь завтра. После того, как поспит хотя бы часа четыре и вновь обретет способность размышлять. Сейчас же ей хотелось только чувствовать.
Недолго думая, Салли улеглась на подвесной топчан, который по сравнению с ее гамаком в кубрике можно было считать прямо-таки роскошным ложем. Вытянув ноги и полностью распрямив спину, она повернулась на бок. Лицом к переборке, отделявшей ее каюту от каюты Коллиара. Лицом к нему, к Дэвиду.
