Уже под утро Коллиар заметил впереди развалины старого хлева – на расстоянии около мили, к юго-востоку за большим полем, на пологом возвышении. Одна половина строения полностью развалилась, другая казалась достаточно крепкой, и, по всей видимости, оно давно было заброшенным.
– Нам туда, – мотнул подбородком Коллиар, и они, свернув, стали подниматься по склону.
Они приблизились к хлеву осторожно, держа пистолеты наготове, но он и в самом деле оказался покинутым. Двор зарос высокой травой, в воздухе не ощущалось присутствия каких-либо животных. Наверху, под крышей, сохранился чердак с окошком, через которое можно было обозревать окрестности и даже, вероятно, увидеть гавань, находившуюся, судя по всему, недалеко – бриз доносил до них знакомые морские запахи.
– Место, похоже, вполне безопасное, – удовлетворенно заметила Салли.
На чердаке обнаружилось некоторое количество сена, разбросанного в углу. Коллиар устроился около окошка, откуда открывался отличный вид на дорогу.
– Ляг поспи, – предложил он Салли.
Та ничего не ответила и, опустившись на колени по другую сторону окна, принялась выгружать добытую одежду и еду. Яблоки, хлеб и сыр были выложены на предварительно расстеленную тряпицу. После этого Салли взглянула на Коллиара и произнесла:
– Дэвид…
Собственное имя прозвучало для него подобно удару в колокол.
– Со мной ты в безопасности, – продолжила она. – Так же как и я была в безопасности с тобой.
Осознание верности этих слов накатывалось на него подобно приливу – медленно, но неотвратимо.
– У тебя была тяжелая ночь, и сон тебе необходим больше, чем мне. Хотя бы недолгий. Но сначала тебе нужно поесть. Это пойдет тебе на пользу, и будет легче заснуть. – Салли протянула ему клин сыра и дольку яблока.
– Дома ты так же… всеми распоряжалась и обо всех заботилась?
Вид у Салли стал менее уверенным и вроде как даже слегка печальным.
– Нет… Теперь уже нет. Не осталось никого, о ком можно было бы заботиться. Ричард теперь заботится о себе сам.
– Я начинаю понимать, почему тебе так нравилось в кубрике, несмотря на присутствие Гамиджа.
Салли улыбнулась.
– Я так привязалась к этим мальчишкам. Но ведь у них все будет хорошо, верно? Надеюсь, за время моего отсутствия там ничего не случится. Но если Гамидж примется за старое, я с помощью Уилла снова накормлю его перцем. – Меж ее бровей возникла небольшая складка. Казалось, она была способна решать проблемы на расстоянии, если как следует сконцентрируется.
– Так, значит, ты признаешься, что отравила его?
Салли постаралась скрыть улыбку, впившись зубами в яблоко.
– Почему бы и нет? Хотя это не было настоящим отравлением, я и сама ела из той миски. Но следует признать, из-за ударной дозы перца вкус у рагу, по выражению Йена Уэрта, был весьма дерьмовый.
Коллиар усмехнулся.
Пока они ели, небо над безмолвными полями мало-помалу светлело. Урожай давно был собран, и окрестности оставались пустыми. Из-за ненасытной потребности Бонапарта в солдатах для его Великой армии, департамент Финистер, очевидно, лишился значительной части крестьянства.
Вскоре Коллиар уснул, но сон длился лишь пару часов, поскольку его организм давно привык к регулярной смене вахт. Очнувшись, он обнаружил, что солнце поднялось уже достаточно высоко, а вокруг царит тишина, лишь изредка нарушаемая жужжанием пролетающих пчел. Солнечные лучи разогрели каменные стены и выпарили из воздуха предосеннюю хрустящую свежесть.
Салли тоже спала, приткнувшись к стене у самого окошка. Ее рот был слегка приоткрыт, в руке, лежащей на коленях, она сжимала пистолет, который Коллиар аккуратно у нее забрал.
Ее волосы блестели и переливались на солнце, точно пролитый мед, призывая прикоснуться к ним и пропустить эти струи живого шелка меж пальцев. Салли не двигалась, ее глаза, способные сверкать негодованием, были закрыты, и Коллиар, пользуясь этим, провел ладонью по ее щеке, столь щедро усыпанной веснушками, которые казались живыми и горячими на фоне бледной кожи.
Интересно, на остальных частях тела они присутствуют в таком же изобилии? Коллиар вновь попробовал представить, как Салли выглядит без одежды. И будут ли конопушки на плечах и груди с той же силой побуждать к поцелую, как это делает небольшая родинка у края ее розовых губ?
Всего лишь поцелуй, пытался Дэвид обмануть самого себя. Один-единственный. Пока они здесь, вдали от корабля с множеством зорких глаз и необходимостью соблюдать дисциплину. Пока у него есть возможность сорвать сладкий запретный плод. Другого такого шанса не представится.
Коллиар понимал, что не должен этого делать. Что его желание поцеловать Салли абсолютно аморально: она его подчиненная, они находятся в тылу врага с заданием, которое необходимо выполнить, и кроме того, она младшая сестра Мэтью Кента.
Однако она выглядела такой нежной и привлекательной в своем помятом мундире… Если другие офицеры и гардемарины расхаживали в кают-компании и кубрике в одних рубашках, то Салли, ради сохранения тайны, приходилось постоянно париться в полном обмундировании.
Нет, он не мог противостоять желанию. Да и не хотел.
Он поцеловал ее в уголок рта, где гладкая кожа щеки сменялась коралловою плотью губ, которые были такими же обветренными, как и его собственные. И в то же время они были сонно-податливыми и плюшево-нежными, как спелый плод.
От прикосновения его губ Салли проснулась. Ее веки трепетно, совершенно по-женски поднялись, и она улыбнулась ему – еще не совсем проснувшись, но с приветливой теплотой и радостью.
Эта улыбка придала Коллиару уверенности. Салли сонно моргала, глядя на него с некоторым удивлением. Ее улыбка выражала довольство и что-то еще, чего он не мог разобрать, поскольку его мозг перестал функционировать должным образом. Он придвигался к ней все ближе и тянул ее к себе, пока не прижал вплотную к своей груди. И Салли, окончательно открыв глаза, издала тихий стон удовольствия, выражавший поощрение и призыв к дальнейшим действиям.
Это представлялось самой естественной вещью в мире – снова поцеловать ее, опять попробовать на вкус. Позволить устам опуститься вниз, пока ее губы не окажутся под его губами. Салли была такой мягкой, теплой, податливой, и Дэвид целовал ее медленно, давая возможность самой решить, стоит ли им продолжать. Давая время передумать.
– Мистер Коллиар… – прошептала Салли.
Он прижал палец к ее губам – плюшево-тугим и сладким, как спелый плод.
– Дэвид, – пробормотал он. – Ради бога, Салли, называй меня Дэвидом, когда я тебя целую.
Салли тихо засмеялась, искушающе разомкнув свой ротик, и Дэвид не смог удержаться от того, чтобы перейти к более страстным поцелуям.
Вкус у нее был терпким, как у подобранных ими зеленых яблок. Ее рука коснулась его щеки, губы двигались под его губами. Коллиар прижался к ней еще плотнее, слегка навалившись сверху.
